Томми из тех людей, которые не любят закономерности. Ни разу не фаталист, бунтарь по природе, он любит доказывать всем и каждому, что всего в жизни добивается сам, что все зависит только от него. Захотел – поднапрягся – получил. Провалялся на диване – упустил, теперь не скули. Предопределенность, судьба, высшая воля – все это дерьмо собачье. Человек всесилен, хозяин своей судьбы…
Выбивающиеся из этой философии события неимоверно раздражают Томми Джо, доводят до белого каления, заставляют делать глупости, о которых он потом жалеет, а главное, они не спасают его от этой чертовой предопределенности. Хотел ли он получить работу у Адама? О, да – он хотел! Но ему просто нужна была работа – только работа, а не чертова новая жизнь, перевернувшая весь его мир с ног на голову. Хотел ли он влюбиться в Адама? Нет… Нет, черт, нет! Тогда почему же…
- Я могу это контролировать. У меня все под контролем!
Черта с два. Адам весь – одна большая закономерность. Зная его хоть немного, а уж тем более прожив какое-то время бок о бок, можно предсказывать его реакции и поступки с аптекарской точностью. Когда-то это казалось игрой – властью над чужим сердцем: Томми в точности знал, каким взглядом, словом, движением добиться нужной ему реакции, знал, что именно Адам сделает или скажет, через сколько минут подойдет, как именно поцелует. Томми не заметил, как закономерности пробрались в его жизнь, опутали с ног до головы, заполнили все пространство, мешая дышать.
С закономерностями очень сложно бороться. Невозможность их победить или хотя бы отрицать порождает компромиссы. Это не слабость – всего лишь вынужденная мера, чтобы продолжать жить. Закономерно – предопределено – не доведя отношения до конца, отдав Адама другому, скучать, жалеть себя, малодушно безмолвно выть в пустоту, закусив подушку. Томми ведь знал, что так будет? Знал с самого начала… Что не сможет дойти до конца, что отдаст, что потом будет кусать локти. Что не сможет жить без него.
Очередная закономерность – странные встречи. В этом нелепом году, в котором он, Томми, никому_не_нужен, происходят странные встречи, которые уж точно никак не отнести к чему либо, кроме предопределенности. Томми снова идет на компромисс с самим собой, выбирая – на какую встречу пойти, от какой отказаться. Иллюзия контроля.
Настойчивые звонки и смс от Даниэллы остаются без ответа, и Томми даже почти не испытывает угрызения совести. Он пытается научиться жить без Адама, найти какой-то еще смысл в этой чертовой жизни. Даниэлла наверняка все также сутками болтается у Ламберта дома, знает о нем все, все его сердечные тайны, и Томми не уверен, что сможет не завидовать. А если она случайно ввернет в разговоре: «Адам и его милый мальчик»? Нет и нет. Он ведь учится жить без Адама, ни к чему такие встречи.
По этой же причине Томми не ходит в гости к семейству Черри, хотя отчаянно скучает по малышу Риффу и милой Скарлетт. И, наверное, даже хочет, чтобы его обняли, потрепали по волосам, понимающе вздохнули и прошептали на ушко: «Знаешь, он тоже скучает…» Слишком рискованно.
Зато Томми с редким теперь воодушевлением принимает неожиданное приглашение на пиццу от Брэда Белла, волнуясь, как перед первым свиданием, испытывая настоящую теплую радость. И привычно не видит в этой встрече никакой закономерности, вообще ничего странного, до тех пор, пока через месяц не оказывается за одним столиком в кофейне с Крисом Алленом, точно так же волнуясь и чего-то ожидая. И вот тут не получается придумать компромисс, потому что – да – иногда нужно быть откровенным с самим собой, вопреки упрямству. Томми хочет научиться жить без Адама, понять, насколько это вообще возможно – жить_без_Адама. И если кто-то и может помочь ему, то только люди, у которых это получилось. Или… нет?
Ни с Чиксом, ни с Крисом они не говорят про Адама, даже не произносят его имя. Но в глазах и того и другого Томми видит отражение своих чувств. Это уже не пугает – приятно знать, что ты не одинок в своей зависимости. Томми не нужно спрашивать напрямую, он также не собирается рассказывать про себя или, тем более, жаловаться. Важно просто понять – как они живут? Получается?
Брэд без умолку смеется, манерничает больше обычного, разыгрывает сценку для официантов, после чего вся пиццерия уверена, что они с Томми бой-френды. Они вспоминают тур, Лас-Вегас, и Томми впервые видит, как Чикс краснеет от стыда. Он милый, Брэд Белл, Томми почти почувствовал себя счастливым, как будто снова вернулся в то прекрасное время, на полгода назад. Вечером после встречи Томми получает от Чикса смс: «Просто позвони ему, Детка. Он не оттолкнет тебя». Но это не совсем то, что Томми хочет услышать.
Крис совсем другой – тихий, мягкий и улыбчивый, как и всегда. Крис умеет заразительно смеяться и быть почти красивым – сияющим – но только рядом с Адамом. В этом они с Томми похожи, и теперь они сидят за одним столиком, отражая взгляды – чувства – друг друга, как в зеркале. Крис рассказывает о своей жене, о том, где они отдыхали месяц назад, о том, как им хочется иметь много детей. Томми слушает про трудности с записью альбома, про Эллисон, с которой Крис недавно ужинал. Сам Томми почти все время молчит, по большому счету, ему нечего рассказывать. Он просто живет… просто пытается жить…
- Кстати, еще одно… - Крис улыбается одним уголком рта, неожиданно глядя в глаза Томми прямым ясным взглядом, в котором отражается что-то, чего Томми, кажется, не хочет знать.
- Если ты меня спросишь, я скажу: жить без него не-воз-мож-но. Его можно отпустить, но он не отпустит никогда. Просто не повтори моей ошибки…
После этой встречи Томми задыхается. Он вспоминает глаза Криса, пытающегося убедить себя самого в том, что он счастлив: со своей женой, со своей музыкой. Это настолько пугающе, что едва оказавшись дома, Томми раздражающе дрожащими пальцами достает из кармана айфон, с пятой попытки открывает адресную книгу и поспешно тыкает в первый номер, словно боясь передумать.
- Черт, как я рад тебя слышать, Китти…
Они разговаривают несколько часов, пока у Томми не заканчиваются деньги, и потом еще час, потому что Адам мгновенно пополняет его счет и перезванивает сам. Томми слушает про потрясающие новые песни, про нереально крутых музыкантов, которые пишут для Адама треки его нового альбома, про возможные выступления летом и – «Я собирался позвонить в ближайшее время – нам скоро нужно будет снова начинать репетиции!». И это звучит для ушей Томми такой сладкой музыкой, что он внезапно чувствует себя слегка пьяным. Дышать становится легче с каждым словом, с каждым грудным вибрирующим смешком, почти не искаженным динамиком. Томми ходит по квартире, зажав айфон между ухом и плечом, разогревает в микроволновке вчерашнее бурито, медленно с наслаждением потягивает холодное пиво и почти все время улыбается.
- А еще… я написал песню… о нас. Я хочу, чтобы ты услышал ее первым.
Сердце подпрыгивает куда-то к горлу и Томми чудом не давится пивом, оглохнув от неожиданного волнения и даже иррационального страха. Он не уверен, что хочет слышать песню «про них», но ни за что не признается в этом, боясь оттолкнуть Адама, снова потерять.
- Я…хочу услышать ее первым, - как эхо повторяет Томми, не замечая, как дрожит голос.
А потом Адам поет – тихо, но мощно, снова переворачивая все с ног на голову, снова лишая Томми почвы под ногами, обнажая, оставляя один на один с его собственным сердцем.
Томми не умеет говорить нужные и правильные слова, уместные, ожидаемые. Их спасает то, что Адам прекрасно знает про это его «неумение», поэтому пауза после песни не тяготит, и Томми успевает несколько раз сглотнуть, чтобы изгнать из голоса совершенно точно неуместные сейчас слезы.
- Знаешь… это слишком… слишком…
- Я знаю. Я хочу, чтобы эта песня вошла в альбом, Томми.
Чересчур много чувств и эмоций сразу, Томми чувствует себя разбитым и переполненным. Сейчас не помешала бы какая-нибудь закономерность, что-то, способное помочь им закончить разговор на более легкой ноте. Адам тихо смеется в динамике айфона, и Томми почти видит, как он качает головой и пальцами зачесывает челку назад.
- Ладно, Китти, раз уж сегодня вечер… ночь сюрпризов, держи еще один. Мне для записи одной песни нужен гитарист. И я подумал… почему бы и нет? Что скажешь, Томми? Например… через неделю? А завтра я пришлю тебе песню?
Томми сколько угодно может бороться с закономерностями, убеждая себя, что их не существует, вот только одну он, пожалуй, оставит: его жизнь имеет смысл только при одном неизменном условии – в ней должен присутствовать Адам Ламберт. Другие варианты не рассматриваются за несостоятельностью.