- Черт побери! Они все бездарности! Скажи мне, где ты набрал этих ШЛЮХ?!
Окно на втором этаже претензионного модельного агентства было распахнуто настежь, и именно оттуда доносились полные негодования вопли высоким мужским голосом. Если бы в столь позднее время здесь, так же как днем, сновали прохожие, они наверняка шарахались бы от этих криков, хватаясь за сердце. Но до полуночи оставался всего какой-то час, офисный квартал дремал, за исключением вышеупомянутого модельного агентства, и на улице не было ни души, если не брать в расчет щуплого молодого человека, неприметного в своей видавшей виды худи и темных джинсах, с натянутым на голову капюшоном.
- Две недели до показа! ДВЕ! И ты предлагаешь мне показывать свою коллекцию на ЭТОМ?!
- О дааа… Давай, милый, покричи еще… И главное, не торопись… - Томми хищно усмехнулся, покосившись на вопящее окно, и принялся перебирать ключи на внушительной связке, примеряясь к дверце шикарного лимонно-желтого «Бентли», недальновидно оставленного хозяином даже безо всякой сигнализации.
Вообще-то Томми не был профессиональным вором, он с удовольствием зарабатывал бы на хлеб и ночлег честным трудом, но с последним у него уже полтора месяца как-то не складывалось, а два его самых близких друга так удачно умели превращать угнанные богатенькие тачки в хрустящие купюры, что…
- Хочешь жрать, умей вертеться, - мрачно пробормотал Томми, убирая в карман бесполезные ключи и доставая из другого кармана тонкий металлический прутик. Чертов замок был закодирован или типа того – или просто сломан, другого объяснения, что он не поддался в первые же три минуты, Томми не находил. Скорее всего, ему следовало бросить свою затею - первый закон вора: «Работать только с удачей» - и Томми уже готов был плюнуть на капризную тачку и скрыться в ближайшей подворотне, как вдруг тихий щелчок возвестил о том, что «контакт налажен».
- Привет, девочка, - на лице начинающего угонщика расцвела довольная улыбка, и он присел на корточки, чтобы лучше контролировать процесс и не поцарапать дверцу.
И именно в этот момент раздраженные до крайности мужские голоса раздались уже не из окна, а прямо за спиной Томми, заставив воришку-неудачника вскочить на ноги, развернуться спиной к капоту и, холодея, осознать, что свободный конец самодельной отмычки намертво запутался в подоле его худи.
- Твою мать, что это за дерьмо около моей машины?!
- Господи, Адам, прекрати орать, у меня голова сейчас взорвется…
- Ну, нормально! Я бы послушал твои вопли, если бы этот мелкий заморыш взламывал твой «Порше»!
- Эй, я не мелкий!
- Да я тебе сейчас яйца оторву!
Теперь голова начала раскалываться уже и у Томми – тот, кого назвали Адамом, имел до крайности резкий и громкий голос, от которого хотелось спрятаться как можно дальше.
- Отлично. Оторви ему яйца, может тебе полегчает…
- Бля! Хватит говорить о моих яйцах!
- …Полегчает, и ты, наконец, увидишь ПРАВДУ!
- Правду? Какую это? Ну-ка, ну-ка, очень интересно! А ты стой, где стоишь! Маркус, вызови уже копов в конце концов!
- Фак, мужики, не надо копов! – дело принимало серьезный оборот, и Томми почувствовал, как его сердце ухнуло куда-то в район старых крипперсов, вызывая совершенно неуместную сейчас дрожь в коленях.
- Правда, Адам, заключается не в том, что у меня плохие модели, а в том, что у тебя паршивая коллекция!
- ЧТО?!!
Томми на секунду даже испугался, что у «Адама» случится сердечный приступ.
- О бляяя… Слушайте, а может, я пока пойду?..
Было бы неплохо. К тому же, по большому счету, никакого вреда машине он нанести не успел… он надеялся… Но сильные пальцы вцепились ему в плечо, и Томми оставалось лишь обреченно дожидаться, когда два «модных деятеля» перегрызут друг другу глотку. Судя по тому, что у них разве что пар из ушей не шел, свобода была не за горами.
- Что слышал! И я думаю, что твою идиотскую одежду не спасут даже мальчики Дольче и Габана, так что нечего на зеркало пенять, если шить не умеешь!
В воздухе повисла тяжелая звенящая тишина – Томми даже зажмурился, готовясь к звуковой атаке со стороны высокого эффектного брюнета с накрашенными глазами, почти жалея брюнета поменьше, явно жгуче-итальянской внешности. Но вопреки ожиданиям, тишина сохранялась еще несколько минут, после чего непривычно спокойный голос того, кому полагалось сейчас визжать от негодования, произнес:
- Предлагаю пари. Через две недели на показе я представлю свою коллекцию на совершеннейших лузерах, людях вообще не имеющих никакого отношения к миру моды. Да хоть бы вот на этом паршивце! На одном единственном паршивце, раз уж на то пошло!..
- ЧТО?! Какого хрена?! – Томми очень надеялся, что он ослышался, он просто должен был ослышаться, без вариантов!
- И я произведу фурор своей коллекцией, Маркус, а ты может быть поймешь наконец, что смазливые задницы все еще не являются законодателями моды.
- Ха-ха! С удовольствием посмотрю на твое полное поражение, милый! Ну что, по рукам?
- ВАШУ ЖЕ МАТЬ!!
Томми все больше казалось, что он спятил или упился до белой горячки – ведь невозможно же, что эти двое «папиков» сейчас только что записали его в гребанные модели! Полный бешенства вопль возымел действие – на него наконец-то соизволили обратить внимание.
- Ты что-то сказал? У тебя какие-то возражения? – ядовито-вежливо осведомился тот из брюнетов, который шьет паршивую одежду.
- У тебя все еще есть выбор: поработать моделью у этого чокнутого гения или попасть в полицейский участок за попытку угона его машины, - светским тоном проинформировал второй брюнет, владелиц «смазливых задниц».
Томми даже задохнулся от возмущения и отчаяния. Да будь прокляты все машины в мире, если он позволит сделать из себя разряженную куклу!
- Звони в полицию, Маркус. В конце концов, на улицах Лос-Анджелеса полным-полно бездельников, вроде него…
- Нет, стойте! Фак! Черт… Хорошо, я согласен. Но только…
- Ты не в том положении, чтобы ставить условия, - фыркнул Адам, оттирая поникшего Томми от своей машины, брезгливо вынимая из замка отмычку и нажимая на пульт в своей руке, отменяя тем самым автоматическую блокировку дверей.
- Полезай в машину. До встречи на показе, Маркус! Я пришлю тебе е-мэйл с условиями пари!
Томми не мог поверить, что он так глупо попался, и не просто попался, а оказался в результате во власти какого-то сумасшедшего придурка. Устроившись на переднем сиденье и оглядывая супер-навороченный салон, обитый натуральной кожей леопардовой расцветки, Томми устало закрыл глаза, решив больше вообще ни о чем не думать, пока его мозг не вытек через уши.
- Что ты устраиваешь трагедии, я не понимаю? Ты бы мог уже полчаса лежать лицом на капоте полицейской машины со скованными наручниками запястьями. Неужели модельный бизнес кажется тебе страшнее тюрьмы?
В словах Адама была определенная логика, но Томми ощущал себя слишком подавленным и раздраженным, чтобы соглашаться с чужими доводами. Показав модельеру фак, он нахохлился и отвернулся к окну, пытаясь придумать, как насолить чертовому манипулятору еще до того, как они приедут в пункт назначения.
За мрачными мыслями Томми не заметил, как машина свернула с оживленных улиц Лос-Анджелеса в более тихий элитный район, а еще через какое-то время подъехала к огромному шикарному особняку, утопающему в зелени.
- Охренеть…
Адам самодовольно хмыкнул, завел свою «девочку» в гараж, а когда они с Томми вышли во двор, приглашающим жестом обвел свои владения.
- Осваивайся. У меня нет времени выискивать тебя по всем грязным закоулкам ЛА, так что до показа поживешь у меня. Но предупреждаю, если у меня пропадет хоть одна вилка…
- Фак! Я не вор!
Но Адам только скептически закатил глаза и подтолкнул Томми к двери в особняк.
Гнездышко у «чокнутого гения» действительно поражало воображение: Томми уже через полчаса отчаялся запомнить, где что находится, ограничившись выделенной ему во временное пользование гостевой комнатой, которая оказалась лучшим местом, где Томми когда-либо жил в своей жизни.
- Потом наглядишься. Пойдем, я должен показать тебе твою будущую работу.
С сожалением оглянувшись на большую мягкую кровать застеленную темным бельем и огромную плазму, занимающую пол-стены, Томми последовал за хозяином особняка в его мастерскую. Внушительное помещение, заполненное вешалками и манекенами с костюмами, рубашками, пиджаками и джемперами работы Адама, произвело на будущую модель неизгладимое впечатление.
- Нет! О, черт, НЕТ! Ни за что! Звони своему гребанному Маркусу! Лучше тюрьма, чем ЭТО!
Томми, в общем-то, успел много чего повидать за свою бурную юность, но эти кремовые брюки в клетку, кружевные прозрачные рубашки с жабо, слишком узкие пиджаки с огромными плечами и шорты пастельных расцветок с полупрозрачной промежностью вызвали в нем ужас, граничащий с фобией.
- Успокойся, идиот! Я не собираюсь одевать тебя в то, в чем ты будешь выглядеть клоуном! Я не первый год в этом бизнесе, и уж поверь мне, умею выгодно подчеркнуть своей одеждой достоинства любого. Даже того… - Адам преувеличенно горестно вздохнул, окинув Томми скептически-страдальческим взглядом - … у кого их нет в принципе.
- Да пошел ты! У меня полно достоинств!
- Отличная новость. Тогда марш в душ, и через полчаса я хочу видеть твои достоинства. Все.
Несмотря на то, что тон самовлюбленного гада был сухим и раздраженным, все инстинкты Томми буквально вопили об опасности. Перспектива демонстрировать ВСЕ достоинства своего тела неизвестно какому маньяку пугала Томми до чертиков: в конце концов, они находились на территории Адама, кроме них двоих тут были только несколько охранников, которые явно встанут на защиту хозяина, а не приблудного гостя, случись что… И если опасения Томми верны хотя бы наполовину…
- То мне пиздец…
И все же, он тщательно вымылся в душе, намеренно затянув время, рассматривая батарею всевозможных баночек и пузырьков, после чего завернулся в огромный махровый халат, и приняв самый независимый вид, вернулся в «мастерскую», решив не сдаваться без боя.
- Я уже собрался вызывать поисковую группу, - проворчал Адам, успевший переодеться в простую черную футболку и свободные брюки.
Такой домашний, немного взлохмаченный, с сантиметром, обернутым вокруг шеи на манер шарфа и карандашом за ухом, Адам словно сбросил лет пять, и Томми с удивлением обнаружил, что они, пожалуй, ровесники, хотя это вряд ли могло повлиять на ситуацию.
- Снимай халат и подойди ближе.
Ну вот – Томми не зря боялся!
- Ни за что! Ты извращенец! Я так и знал, что весь этот бред про моду был с одной целью – ты просто хочешь залезть ко мне в штаны!
В мгновенье ока Адам подскочил вплотную к своему «подопытному» и вцепился в ворот его халата.
- Слушай ты, порнозвезда, блин! У нас всего две недели до показа! И работы непочатый край! Мне придется перешивать половину коллекции под твою… кхм… нестандартную фигуру, а вторую половину придумывать с нуля! Ты действительно думаешь, что у меня останутся силы и время думать о сексе?!
На несколько мгновений Томми испытал нечто, похожее на стыд. Черт, похоже, чувак реально попал со своей чокнутой коллекцией и дурацким пари. Может, не стоит его бесить? Но Адам уже взял себя в руки и нацепил на лицо привычное брезгливо-насмешливое выражение, окинув Томми таким взглядом, будто он попросил миллион баксов в займы.
- Чтоб ты знал, я ежедневно вижу множество голых тел – я их одеваю, это моя работа. Так что сомневаюсь, что у тебя получится меня чем-то поразить.
Стиснув зубы, Томми скинул халат, тут же замерзнув в одних боксерах. И вздрогнул, услышав из-за спины у самого своего уха насмешливый голос:
- И кстати, я действительно гей. Но, увы, пока что я не вижу ничего, что могло бы отвлечь меня от работы.
- Говнюк!
- Мелкий засранец!
- Да я!..
- Ты сейчас встанешь вот сюда и дашь мне снять с тебя мерки, после чего оденешь вон те несколько вещей, для пробы. И если я не услышу не одного грубого слова или протеста – после примерки мы поужинаем.
- А если…
- Я поужинаю один. Все, за работу.
Томми чувствовал себя униженным и оскорбленным целых полчаса. Потом его увлек процесс примерки и едкие замечания Адама, поровну относящиеся и к его – Томми – фигуре, и к собственному таланту «мастера». Над последним костюмом: фиалковыми брюками «дудочками» с завышенной талией и кремовой рубашкой с вытачками на груди, они смеялись уже хором, упражняясь в остроумии на счет друг друга, пока Томми не поймал в зеркале странный взгляд Адама, вызвавший в нем безотчетное волнение.
- Что?
- У тебя красивая улыбка. Ну что, как думаешь, мы заслужили ужин?
Томми никогда не думал, что его можно купить едой, но после ужина состоящего из трех перемен блюд, половину из которых он пробовал впервые в жизни, мысли о вечном рабстве уже не казались такими ужасными и недопустимыми.
- Рад, что тебе понравился ужин. Можешь считать это подарком за сговорчивость. С завтрашнего дня мой диетолог составит тебе оптимальный рацион питания и программу физических занятий, а так же…
Дальше Томми не слушал - уронив голову на сложенные на столе руки, он с отчаянием пытался составить план побега, но убаюканный сытной едой мозг наотрез отказывался с ним сотрудничать.

Со следующего дня для Томми начался АД. Ранние подъемы, контрастный душ, бег по сонным улочкам элитного района, физические упражнения, скудный завтрак под жизнерадостную или язвительную, в зависимости от настроения, болтовню Адама. Томми каждое утро всерьез подумывал сдаться в ближайший полицейский участок, лишь бы его оставили в покое. Но настоящий кошмар начинался, когда приходило время для совместной с Адамом работы над «эксклюзивной линией» одежды для неотвратимо приближающегося показа.
Единственным слабым утешением для Томми являлось то, что он мотал нервы Адаму не меньше, чем модельер измывался над ним: эта маленькая месть помогала пережить очередную примерку или посещение стилиста. Счет постоянно менялся, но умудрялся выравниваться к концу каждого напряженного дня.
Первое же двухчасовое занятие в спортзале отправило Томми в нокаут и вызвало глубокую депрессию, чем он дал Адаму немаленькую фору. Но уже через несколько часов, на пробной примерке, Томми отыгрался, наотрез отказавшись прикасаться ко всему прозрачному, доведя этим своего «босса» до нервного срыва.
- Это писк моды в нынешнем сезоне!!!
- Только руки.
- У меня должна быть хоть ОДНА прозрачная рубашка за весь показ!!!
- Только руки, чувак. А кружевами можешь обматывать своего Маркуса с его шлюхами.
Адам заперся в мастерской и не разговаривал с Томми до конца дня, предоставив своей строптивой модели свободное время, которое было с восторгом потрачено на найденную в одной из комнат супер-навороченную игровую приставку. Но уже на следующий день мытарства начались по новой.
- Это Сутан, мой стилист, он…
- Попробует сделать из тебя человека. Садись, Детка, расслабься и получай удовольствие.
- Я НЕ ДЕТКА. И я не позволю прикоснуться к моим волосам, если меня не устроят твои идеи.
Битва с Сутаном продолжалась несколько часов. Адам попеременно включался в «дискуссию», впадал в истерику и сбегал в «мастерскую» лечить нервы работой, а увидев результат выстраданного компромисса, надолго потерял дар речи.
- А мне нравится, - Томми довольно крутил перед зеркалом наполовину выбритой головой, пытаясь научиться залихватски откидывать со лба платиновую челку, свисающую до подбородка.
- Это выглядит очень необычно, правда же? Очень стильно! Адам!.. Адам?.. Может, ему налить чего-нибудь?
Вечер закончился распитой на троих бутылкой отличнейшего виски, забавными историями из жизни драг-див, льющимися из Сутана, как из Шехеризады, и неожиданно благодушным настроением, в котором Адам и Томми желали друг другу спокойной ночи.

Дни летели - заполненные новыми впечатлениями, маленькими достижениями, жаркими спорами и компромиссами, они словно утекали сквозь пальцы, и если Томми не особо следил за календарем, все больше втягиваясь в этот балаган, перевернувший его жизнь с ног на голову, то Адам становился все более нервным и хмурым. Модельер то надолго запирался в своей «мастерской», откуда иногда даже по ночам доносилась классика рока, типа «Queen» и «Led Zeppelin», то просил Томми раз за разом одевать одни и те же шмотки и наматывать километры по импровизированному подиуму, устроенному в обширном холле особняка.
- Неплохо, неплохо… Это хорошо, что не будет избитых поз и излишней манерности. Такой вот «парень с улиц Голливуда», пробивающийся в большой шоу-бизнес…
- Что ты там бормочешь? Опять что-то не так?
- Нет, все вполне сносно, только давай добавим больше дерзости во взгляде!
- Ты хочешь, чтобы я взглядом послал всех твоих зрителей на…
- Именно! О да, Детка! Это то, что нужно!
Томми очень не хотелось признаваться самому себе, что ему стало действительно нравиться работать с Адамом, да и сам модельер вызывал все меньше отрицательных эмоций. Этот показ постепенно стал общим делом, и Томми ловил себя иногда на невесть откуда приходящих в голову идеях, которые могли бы помочь Адаму произвести настоящий фурор своей коллекцией.
- Послушай, вот тот кожаный костюм… Нет, он классный, я бы даже носил такое, ну, куда-нибудь в клуб или на рок-концерт… И я подумал – можно создать такой образ рокера, я могу выйти с гитарой, например…
Томми стоило немало усилий перебороть себя и прийти к Адаму со своими идеями, и сейчас казалось, что в ответ он услышит издевательский смех и совет не лезть куда не просят. Но в светлых глазах его «босса» загорелся настоящий азарт и восхищение – словно Адам уже видел, как это будет выглядеть в полутемном зале на залитом светом подиуме.
- Черт, это гениально! А обувь? Тогда нам нужна другая обувь! Ну-ка… - и они вдвоем склонились над ноутбуком Адама, выискивая сайты тематичных обувных магазинов.
Они не стали меньше спорить, Томми по-прежнему отстаивал каждый сантиметр своего тела, не позволяя превратить себя в посмешище, но каждый теперь прислушивался к мнению другого, легче шел на компромиссы, удерживался от по-настоящему обидных комментариев. Адам все чаще улыбался своему «помощнику» открытой искренне благодарной улыбкой, а Томми иногда всерьез думал о том, что, пожалуй, будет скучать по этому дому, веселым перепалкам, да и по самому модельеру тоже.
Накануне показа Томми долго не мог заснуть. Время перевалило за полночь, все мысли уже были передуманы, тело слегка ломило и потряхивало от волнения, и приходилось признать, что остался только один способ справиться с бессонницей. Осторожно ступая босыми ногами, прокрадываясь к гостиной, в которой находился заветный бар с целым алкогольным мини-маркетом, Томми с удивлением обнаружил, что идея выпить для крепкого сна пришла в голову не только ему.
- Так-так. А тебе разве не положено спать сейчас здоровым мужским сном в ожидании избавления от «страшного модельного рабства»?
- Да пошел ты, - Томми усмехнулся и подошел ближе, с интересом принюхиваясь к содержимому бокала своего «босса». – Пить в одиночку – дурной тон, ты в курсе?
- Не намекай даже. Тебе надо выспаться и быть завтра свежим, как… как… ну, не важно. А мне можно, не мне же завтра шагать по подиуму на предпочтительно твердых ногах и пяднадцатисантиметровой платформе…
- Ну-ну. А я думал, тебе тоже завтра полагается сиять свежестью и быть этим… как его… ну, жутко сексуальным, или типа того. Чтобы всех очаровать и заставить Маркуса сожрать свой галстук от зависти.
Под шутливую перепалку они выпили немного виски, и Томми уже почувствовал, что вполне расслабился и готов уснуть хоть прямо здесь, на диване в гостиной, но что-то в поведении и облике Адама не давало ему покоя. Модельер выглядел сейчас неимоверно уставшим и настолько непривычно неуверенным в себе, что у Томми против воли щемило сердце и хотелось сделать что угодно, лишь бы увидеть перед собой прежнего самовлюбленного блистательного засранца.
- Эй, ну что ты? Все же хорошо – у тебя есть коллекция, я… вроде не собираюсь облажаться… и ты придумал эту видео-инсталляцию, пока я буду переодеваться. Что тебя гложет?
- Томми… Ты не понимаешь… То что я задумал – это глупый спор, обреченный на провал… Я бросил вызов не Маркусу, а самой Моде, ее законам, а она капризная Сучка и не любит бунтовщиков… У меня никогда не складывались отношения с женщинами, черт… Я нарушаю все чертовы правила: показ на одной модели, коллекция сшитая на модель, а не наоборот… Я не сомневаюсь в тебе, Томми, ты хорош, чертовски хорош даже для моих вещей… Дело не в тебе… И, черт, у меня даже нет ни одной кружевной рубашки!..
Не в силах больше выносить этот пьяный приступ самоуничижения, Томми закатил глаза и грязно выругался, схватив «босса» за руку, не обращая внимания на протестующий писк.
- Но Томми?..
- Идем, тебе говорят! Рубашки ему кружевной не хватает для полного счастья, бля! Как ребенок, честное слово! Ну? Где эти твои рубашки?!
Усадив обалдевшего от неожиданности модельера на первый попавшийся стул, Томми с тяжелым вздохом зарылся в отвратительно прозрачные кружева, и через какое-то время, скрипя сердце, достал темно-фиолетовую рубашку с удлиненными рукавами и множеством вытачек на груди, призванных хоть как-то скрывать соски. Резким движением сбросив свободную футболку, одолженную у Адама для сна, Томми натянул на себя ненавистную деталь гардероба, вздрагивая от непривычного щекотного прикосновения грубоватой ткани к обнаженной коже, застегнул все пуговицы и повернулся к модельеру, раскинув руки.
- Ну? Вот скажи – зачем мужчине носить ТАКОЕ? Что в этом красивого?
Затуманенный виски мозг не сразу среагировал на изменения, произошедшие с Адамом: из взлохмаченного поникшего нытика он вдруг превратился в грациозное хищное животное, которое одним движением поднялось со стула, в мгновенье ока оказавшись рядом с Томми, глядя на него странным тревожащим взглядом.
- Я покажу, пойдем…
Чувство опасности мешалось с любопытством и еще чем-то, не имеющим определение – вероятно, Томми действительно не стоило сегодня пить. Оказавшись перед большим зеркалом, он взволнованно вглядывался в отражение себя и Адама за своей спиной, пытаясь уловить смысл слов, которые модельер почти шептал ему на ухо.
- Мужское тело… Иногда его нужно открывать, особенно когда есть что показать, но так же как и с женщиной – слишком откровенная открытость убивает интригу. В конце концов, любой человек покупая одежду, хочет, чтобы было не только удобно, но и… Смотри… Твое тело едва видно из-под этих кружев, и мне… предположим, что мне – до смерти хочется увидеть больше, узнать, правда ли у тебя настолько плоский живот, или это удачный крой полочек? Будет ли видна полоска волос и пупок, если чуть разойдутся эти чертовы кружева внизу? Насколько рельефна твоя грудь… Смотри…
Томми не успевал переводить взгляд туда, куда перемещались руки Адама, слегка касаясь его тела сквозь рубашку – он с трудом понимал, успевает ли он дышать, потому что сердце словно взбесилось и оглушающе барабанило в висках, но прекратить этот странный возбуждающий спектакль, он был не в силах.
- Смотри… Твои соски практически не видны из-за всех этих вытачек – тем сильнее хочется прикоснуться к ним… провести кончиками пальцев, да, вот так… почувствовать как они твердеют и натягивают ткань… Тебе нравится прикосновение кружева к коже, Томми?
- Дааа… Что? Фак… - дышать становилось все трудней, тело не слушалось и мелко дрожало, инстинктивно прижимаясь сзади к горячему и твердому Адаму, чертовы кружева терлись о возбужденно затвердевшие соски, сводя Томми с ума…
- Я обманул тебя, Томми… Я соврал тогда, в самый первый вечер. Ты чертовски хорош, такая дикая горячая штучка… А сейчас… Боюсь, нам нужно разойтись по своим спальням, пока… мы еще можем это сделать… Спокойной ночи, Томми. Жарких снов…
Томми не сразу понял, что остался один, далеко не сразу смог выровнять дыхание и унять головокружение, прижимаясь горячим лбом к спасительно прохладному зеркалу. Дрожащие пальцы с трудом справились с пуговицами на рубашке, а как он дошел до своей спальни, вообще осталось за гранью сознания. Все тело звенело от возбуждения, настолько сильного, что хватило нескольких движений ладонью по члену и воспоминания о пальцах Адама, сжимающих сквозь кружевную ткань его соски, чтобы выгнуться, хватая ртом воздух и выпачкать спермой чужую футболку. Сразу после этого Томми провалился в крепкий сон, не успев даже начать обдумывать странную ситуацию и собственные реакции организма.
День показа с самого начала пошел не по привычному сценарию. Томми дали выспаться и отменили все обычные «экзекуции», завтрак поразил своим разнообразием и сытностью, вот только Адама за столом напротив очень не хватало – он проснулся раньше и сразу уехал на пресс-конференции и интервью, посвященные своему сенсационному показу. Томми слонялся по дому, смотрел все подряд телевизионные шоу, отчаянно скучал и старался не думать о самом главном: что сегодня вечером все закончится. То есть… совсем все. И он больше не вернется в этот дом, и вряд ли когда-нибудь еще встретиться с Адамом – разве что снова попытается угнать его машину. Грустить перед важным мероприятием не следовало, и Томми использовал все средства, чтобы занять мысли: от добровольно проведенного часа в спортзале до нескольких раундов в компьютерной игре, скачанной на ноутбук Адама пару дней назад.
А потом наступил «час ИКС», и все вокруг завертелось с такой бешеной скоростью, что Томми ощущал себя как на адской карусели, у которой отказали тормоза. Невозмутимый Сутан, укладывающий ему челку, взволнованный Адам, сжимающий его плечи и пытливо вглядывающийся в глаза, около десятка помощников, отвечающих каждый за свой костюм, готовых переодеть Томми за несколько секунд: все это смешалось в один будоражащий кровь коктейль и заставляло шумно выдыхать, прогоняя излишнее напряжение и стискивать чуть тронутые блеском губы.
- Все будет хорошо. Ты не споткнешься, не запутаешься, не порвешь те узкие брюки и…
- Эй, хватит, меня уже начинает трясти! А что если я все-таки…
- Мистер Ламберт, пора начинать!
Невозможно передать словами волнение перед первым выходом на сцену, никакой аутотренинг или природное упрямство не помогут справиться с ним, и нужно настоящее мужество, чтобы сделать тот самый шаг: на прямой сияющий огнями подиум, под слепящие софиты и прицелы сотни глаз и камер. Томми показалось, что он смог нормально дышать только к третьему выходу, а тот факт, что он до сих пор не допустил ни одной значительной ошибки, не укладывался в голове начинающей модели совершенно. Адам сделал из своего скандального «показа-соло» настоящее шоу, до мелочей продумав не только костюмы, идеально сидящие на Томми и представляющие его в абсолютно разных образах, но и световое и музыкальное сопровождение, а так же видео-инсталляцию, создающую нужную атмосферу для каждого выхода.
Например, кадры предрассветного Сансет-бич – грязновато-серого, с ленивыми океанскими волнами и спящими пальмами, и пронзительные крики чаек вместо музыки. Когда после них на подиуме появился Томми - небрежно босой, в белоснежных, неприлично низко сидящих, свободных льняных брюках и облегающей майке, выгодно открывающей его татуированные руки, в зале раздались первые аплодисменты.
Немного нервная инструментальная музыка – фортепьяно и резкие каркающие звуки скрипки в сочетании с кадрами рабочего полдня в центре ЛА: спешащие люди, изнывающие от жары, сердито сигналящие машины, плавящийся асфальт. Томми – бизнесмен, его классический костюм темно-графитового оттенка безупречен, как и молочно-сливочная рубашка, он проходит по подиуму, деловито слушая в динамике айфона в цвет рубашки, по-видимому, своего «коллегу», затем нервным, чуть раздраженным жестом стягивает серый в полоску галстук и расстегивает верхнюю пуговицу. Айфон отправляется в задний карман брюк, идеально подчеркивающих маленькую крепкую задницу, пиджак – на плечо, и Томми независимо возвращается за сцену, сопровождаемый очередными одобрительными хлопками.
Мало по малу, Томми вошел во вкус, перестал нервничать и начал импровизировать. Да, он помнил, как они с Брук – милой девушкой, преподававшей ему сценодвижение – рассчитывали каждый шаг и поворот головы, которые должны были строго соответствовать определенным моментам в фонограмме. Но, черт возьми, адреналин бурлил в крови, Томми чувствовал восхищение и даже возбуждение, идущее из зала, и с каждым новым выходом ему все больше хотелось покорить всех до единого пришедших зрителей, поставить их на колени, признать талант Адама. Один из последних выходов должен был символизировать рокерскую тусовку: рев электрогитар, беснующиеся яркие огни, навороченный мотоциклы и парни в косухах на экране. Томми в облегающих кожаных брюках со шнуровкой по бокам, в укороченной куртке из грубой кожи с металлическими клепками и цепочками, с поставленными лаком волосами на затылке и ярким макияжем произвел фурор уже только своим появлением. Предполагалось, что он лишь сделает стандартную проходку, поправит широкий клепаный ремень от гитары, болтающейся за спиной, и вернется «за кулисы». Но когда он упал на колени посреди подиума, изображая крутое гитарное соло и от души размахивая челкой – камеры защелкали с удвоенной энергией, а из зала послышались крики «Браво!»
Перед последним выходом за кулисы пробрался Адам, он был до крайности возбужден, сверкал совершенно безумно-счастливыми глазами, выражался какими-то восторженными междометьями и жал руки всем подряд, включая местных уборщиц. Вырвав Томми из рук Сутана, модельер прижал его к себе с такой силой, что у обоих затрещали ребра.
- Ты… Это потрясающе! Я… Томми, черт!..
Можно было только догадываться, как бы звучала развернутая фраза, но Томми и этого хватило, чтобы почувствовать себя на седьмом небе от счастья. Он улыбался, как идиот, все время пока Сутан обновлял макияж, и почти не удивился, когда на его обнаженном торсе оказалась вчерашняя кружевная рубашка.
- Ты помнишь?.. – Адам оказался за спиной, оттеснив помощников, чтобы самому торопливо застегнуть мизерные пуговицы на животе Томми. – Свет будет направлен на тебя и ткань почти ничего не скроет. Но все же… достаточно, чтобы им всем захотелось содрать с тебя эту рубашку. Сделай их, Томми, также как сделал меня вчера… Их всех. Давай, Малыш.
По-видимому, уровень адреналина в крови уже превысил все допустимые нормы: Томми чувствовал себя отвязно пьяным и способным на любые подвиги. После «особых указаний» босса ширинка на супер-узких и супер-низких брюках из струящейся чуть поблескивающей черной ткани оттопыривалась слишком однозначно, чтобы кто-то мог этого не заметить. Но Томми решил смущаться потом – после показа, а пока…
Он просто прошел к самому краю подиума, остановился там, чуть расставив ноги, подставил лицо фантомному солнцу, немного запрокинув голову, открывая жадным взглядам обнаженную шею. Ладони огладили бедра, медленно поднялись вверх – по животу, слегка задирая край рубашки, по ребрам, к груди. Последние несколько тактов тягуче-томной мелодии - Томми нашел взглядом сидящего в первом ряду бледного как смерть Маркуса, и, глядя прямо ему в глаза, искривил губы торжествующей усмешкой, сжав двумя пальцами свой сосок сквозь темно-фиолетовое кружево.
Из-за шума оваций и абсолютно взбесившихся камер, он на несколько секунд ослеп и оглох, и только по тому, как начали вставать, глядя ему за спину, все до единого зрители в зале, Томми понял, что на подиуме появился «маэстро».
Это был триумф – абсолютный и бесповоротный. Он окутывал плотной удушливой волной, вдыхался вместе с горячим потным воздухом и тек по венам вместо крови. И кружил голову, как хорошее крепленое вино…
- Я это сделал… МЫ это сделали!
Они стояли вдвоем на краю подиума под нескончаемые овации и выкрики «Браво!». И когда Адам властно развернул Томми к себе, приподнял его лицо за подбородок двумя пальцами и поцеловал – крепко, жарко, сумасшедше – затуманенный эйфорией мозг недавнего хулигана воспринял это как само собой разумеющее.
А потом были нескончаемые поздравления, какие-то люди, жмущие им с Адамом руки, бесконечные объятья и вспышки камер. Томми потерял счет времени и своим силам, он все больше прижимался к Адаму, боясь упасть от физического и эмоционального истощения на глазах сотни людей, и оказался совершенно не готов к спонтанной пресс-конференции.
- Только несколько вопросов, господа! У нас был слишком трудный день! – Адам обнял своего партнера за талию и незаметно погладил большим пальцем в районе ребер, вызывая у Томми неконтролируемую дрожь.
- Где вы нашли этот брильянт, мистер Ламберт?
- Томми, в каком агентстве вы раньше работали?
- Раскройте тайну – где вы познакомились?
Томми похолодел: не рассказывать же про попытку угона машины у своего нынешнего босса! Но Адам уже ответил, спасая положение.
- Я, конечно же, не расскажу, где нашел это молодое дарование, могу лишь признаться… - театральная пауза, во время которой перестали дышать все, включая Томми. – Это лучшая модель из всех, с кем мне приходилось работать.
Следующий вопрос задавал уже не журналист, а изысканно одетый мужчина, лет за тридцать.
- Томми, Модный Дом Версачи хочет сделать вам предложение. Речь идет о контракте на пять лет, на сумму…
- Простите, мистер… - Томми поднял одну руку, прерывая агента, почти физически ощущая панику, охватившую Адама.
В одну секунду в его голове сложился ответ – а заодно решение тех тоскливых вопросов, которые обуревали его утром.
- Сожалею, но у меня уже подписан контракт с мистером Ламбертом на…
- Пожизненный, - Адам быстро пришел в себя, подхватывая игру, и только благодарное сжатие талии Томми показало, чего ему это стоило. – Пока пожизненный, я думаю, а там посмотрим.
Журналисты оценили шутку, но вскоре засыпали парочку триумфаторов вопросами, правда, Томми их уже не слышал. Усталость пополам с ощущением небывалого счастья почти лишили его сил. Он не отразил, как именно Адам справился с разошедшимися «акулами пера», как они оба прощались с гостями показа, понял лишь, что оказался на заднем сидении чьего-то автомобиля, уютно устроив голову на плече единственного мужчины, которому было позволено распоряжаться им таким бесцеремонным способом.
По дороге до поместья Томми успел немного вздремнуть, и, выйдя из машины на свежий воздух, даже замерз. Но уже через пару минут его снова обнимали, согревая своим теплом и невзначай целуя в висок, а как только за ними захлопнулась дверь, губы Томми опять оказались в плену сладкого дурманящего поцелуя.

К рассветному часу у Томми накопился внушительный список тем, которые нужно было обдумать в ближайшее время самым серьезнейшим образом. Там были весьма глобальные и пространные вопросы, типа: «Как он докатился до жизни такой?!», более конкретные, но тоже неоднозначные: «Неужели ему нравится заниматься сексом с мужчинами?!» и «Он готов стать профессиональной моделью за сытную еду и сладкие поцелуи?!», и несколько вполне бытовых, из разряда: «Погуглить, бывает ли у нормальных мужчин фетиш на кружевные рубашки». Но все это совершенно точно могло подождать как минимум до утра, а пока Томми уютно устроился на груди крепко спящего Адама, улыбаясь припухшими от поцелуев губами и чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.