В ночной тишине глухо ухнул филин, ранено вскрикнул неведомый лесной зверек, оказавшийся чьей-то добычей, хрустнула ветка на дереве – обычные звуки обычной ночи, все, как всегда. Но почему-то именно сегодня привычная песня родного леса разбудила Эльфа, вырвала из странного, не похожего ни на один из ранее виденных, сна. Он вздрогнул, резко вдохнул и распахнул глаза, прислушиваясь к звуку колотящегося сердца, пытаясь поймать кончиками пальцев, краем сознания те запахи, те звуки, тот мир… так не похожий на его прекрасную сказку. Эльф не мог понять, что он чувствует: разочарование? Грусть? Тоску по чужой жизни?
Рядом зашевелилось большое горячее со сна тело, раздалось глухое недовольное оханье, тяжелая рука нащупала тонкую поясницу Эльфа и собственнически подтянула ближе – в кокон из одеял, в душные объятья.
- Гхмм… Ты… Чего проснулся-то? Ночь же на дворе?
- Пф. Проснулся и проснулся… Мало ли… Спи, давай, рассвет скоро.
Эльф старался говорить строго, но на губах дрожала счастливая улыбка: уж сколько лет прошло с их брачного обряда, а он все еще как мальчишка рад любой мимолетной ласке от своего Принца – своего супруга.
Вышеозначенный Принц недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал, только еще крепче прижал к себе свое Сокровище, своего возлюбленного, целуя в макушку, оплетая руками и ногами. И Эльф не сдержался, широко улыбнулся, по-кошачьи потерся о сильную ласковую руку, счастливо вздохнул. Нет, не нужны ему никакие чужие жизни, никакие другие сказки! Разве будет он еще где-то так любим, так занежен, обласкан? «От добра добра не ищут. Лучшей доли, чем с моим любимым в нашем волшебном лесу, мне не найти».
И все же, странный сон не шел из головы, будоражил воображение, память с самого утра подкидывала Эльфу все более красочные картинки, все более подробные воспоминания.
- Ну, ладно, рассказывай, - хитро прищурился Принц, поймав после завтрака своего непривычно рассеянного супруга за руку и усадив себе на колени.
- Что рассказывать?
- Рассказывай, что тебя гложет, о чем все утро думаешь, или – о ком?
Эльф вспыхнул и сердито пихнул супруга в плечо.
- Ты опять со своей ревностью?! О ком мне тут думать – кроме тебя ни одного мужчины вокруг, о зайцах что ли?! Сон мне приснился…
- Хм… И что же это за сон, если ты о нем грезишь? Расскажи, мне уже и самому интересно!
Эльф глубоко вдохнул и закусил губу. Не было между ними никогда тайн, и недолжно было быть – разве не в этом они друг другу клялись на брачном обряде? Но в то же время, этот странный сон почти лишил покоя его самого, и мог смутить сердце и любимого супруга. Как бы потом не пришлось кусать локти…
- Хорошо… Я расскажу… Только поклянись мне, - Эльф взял лицо любимого в ладони и со всей с серьезностью вгляделся в родные глаза. – Поклянись, что даже если этот сон изменит нашу жизнь… он не разлучит нас.
На один краткий миг показалось Эльфу, что во взгляде супруга мелькнул страх. Но уже в следующую секунду Принц улыбнулся и нежно поцеловал любимого в губы.
- Клянусь. Да и менять ничего не захочу! Зачем? Ведь мы так счастливы здесь! Давай, рассказывай свой странный сон, не томи!
И Эльф повел свой неспешный рассказ: стараясь не пропустить ни одной подробности, передать все нюансы, даже запахи и оттенки цвета, он прижимался к плечу любимого, словно черпая в нем силы, и даже закрывал глаза иногда – чтобы лучше вспомнить этот чужой суетливый мир.
- Огромный город с диковинными деревьями и высоченными домами… Тучи повозок, которые снуют туда-сюда без помощи лошадей, очень много людей, одетых, скорее, как странники или лицедеи. И мы с тобой – такие же, как все. Странные.
Эльф рассказывал о том, что в его сне они были музыкантами, он играл на небольшом струнном инструменте, Принц – пел. Это была эмоциональная, кричащая, агрессивная музыка, от нее пускалось вскачь сердце, кружило голову и хотелось двигаться в диком пьяном танце. Множество людей по всему свету боготворили их – они приезжали на их выступления, дарили им подарки, скандировали их имена…
- Имена? Как нас звали… там? – немного взволнованно спросил Принц.
- Меня звали Томми, а тебя… Адам… - Эльф чувствовал себя отчего-то неуверенно, но ласковая рука любимого на его талии придавала сил продолжать рассказ. – Мы поднимались на высокие сцены, и я играл, а ты пел, и мы любили это больше всего на свете…
- Даже больше?.. Нет, ничего, продолжай.
- Иногда ты подходил ко мне и целовал – на глазах у всей этой толпы, показывая всем, что я принадлежу только тебе. И я так гордился этими поцелуями… Мы были очень счастливы там… Не так как здесь и сейчас, но…
-Я понимаю, Малыш… Слава, знаменитость, музыка… Я понимаю.
Эльфу внезапно стало страшно. Как будто он собственными руками взял свое – их – счастье и положил на чашу весов, как будто теперь им предстоит выбор, словно они могут что-то изменить.
- Нет. Нет! Все, забудем этот дурацкий сон! Слышишь меня? Что мы хотели сегодня? Построить запруду на восточном Ручье? Давай же, шевелись! Нужно начать работать, пока солнце не начало припекать нам затылки! Ну же…
Они изо всех сил старались делать вид, что все осталось по-прежнему – не было никакого сна, нет никакого выбора. И только когда половина запруды была построена, а в животах заурчало от голода, Принц устало опустился на берег, откинувшись спиной на ствол старой ивы и закрыв глаза. И Эльф увидел, что его возлюбленный словно постарел: уголки губ опустились вниз, вокруг глаз и на высоком лбу наметились морщины… даже седой волос почудился в буйной черной шевелюре.
- Что ты? Родной, любимый – что? Неужели… и в твоем сердце нашлось место сомнениям?!
Эльф опустился на колени рядом с любимым, сжал пальцами его ладони. Крупные прозрачные слезы покатились по бледным щекам, но прекрасный вечно-юный хозяин леса этого даже не замечал.
- Скажи мне, супруг мой, прекрасный мой возлюбленный – если бы была возможность, что бы ты выбрал для нас обоих, какую жизнь? Если на один миг представить, что мы можем выбирать?
Эльф задержал выдох и закрыл глаза. Перед мысленным взором завертелся калейдоскоп картинок: он – на огромной сцене, вокруг беснующаяся толпа, и все скандируют его имя, у всех в глазах восторг и обожание. Его Адам – его любимый – смотрит на него с восхищением, а затем подходит и впивается в сухие от жары губы страстным поцелуем. Они смеются, оглохнув от визга толпы, в обнимку покидают сцену… А за сценой их ждут друзья, поклонники, журналисты. Самые ретивые фанаты уже пробрались за ограждение и суют почти в нос Томми его фото для автографа. А он, сворачивая голову, провожает взглядом того единственного, с кем хотел бы разделить эйфорию этого вечера. Но Адам уже скрылся за дверями гримерной, где – Томми откуда-то это знает – певцу будет не до него. А ему остается улыбаться, позировать для фотокамер и ждать следующих выступлений – того времени, когда он хотя бы на час будет любим и обласкан…
Эльф открыл глаза, сморгнув запоздалую слезинку, и улыбнулся своему Принцу ясной улыбкой без тени сомнений.
- Поднимайся, давай. Надо заморить червячка и сегодня же доделать запруду – ночью будет дождь. А завтра…
- Подожди… А как же ответ? Ты выбрал?
- Я останусь здесь, с тобой. Не люблю делить тебя ни с кем, даже с музыкой.
Крепкий поцелуй, опрокинувший их обоих на землю, вскоре перешел в нежный шепот, тихий смех и еле сдерживаемые стоны удовольствия. А на душе обоих влюбленных стало так легко, что не понадобились даже крылья, чтобы воспарить в полуденное небо…
***
После очередного шоу гудела голова: вопли фанатов, собственная музыка, вспышки фотокамер – привычно, но иногда больше, чем нужно. Адам первым сбежал с афтерпати, выпил аж две таблетки обезболивающего и рухнул в кровать – сегодня он заслужил спокойный крепкий сон.
Но еще до рассвета беспокойная душа подняла певца с постели, заставила метаться по гостиничному номеру, словно он был раненным зверем. Адам испытывал необычайное волнение, возбуждение, граничащее со страхом. Странный сон, так ясно запечатлевшийся в памяти, не давал покоя, заставлял сомневаться в себе, гнал куда-то в неведомые дали, лишь бы найти ответы. Не совсем отдавая себе отчет в своих действиях, Адам натянул первые попавшиеся джинсы и футболку и, как был босиком, выскочил в коридор. Он не знал, куда и зачем он так спешит, и очень удивился, оказавшись у номера своего гитариста. Своего Томми Джо.
Дверь поддалась сразу – либо Томми кого-то ждал, либо слишком устал накануне. Гитарист спал, разметавшись на кровати, чуть хмурился во сне, сжимал подушку, как будто боролся с кем-то или с чем-то. Адам опустился перед постелью друга, любовника, на колени, неосознанно прижимая ладонь к сердцу, задержав вдох, боясь, что с выдохом прорвутся рыдания.
- Ты… Адам?! Что? Что случилось? ЧТО?! – Томми резко проснулся, видимо, почувствовав на себе взгляд, тут же скатился с кровати, запутавшись в покрывале, и вцепился в плечи певца, до боли вглядываясь в светлые глаза.
- Ничего. Прости, это просто… Мне приснился сон. Очень… странный, дурацкий, просто чушь. Не бери в голову, я сейчас уйду…
- Брось. Из-за чуши ты бы не побежал ко мне через весь отель. Как ты вошел, кстати?.. Ладно, садись, я сейчас принесу что-нибудь выпить. Тебе сок? Давай, садись. Сейчас ты расскажешь мне свой дурацкий сон.
От этой дружеской болтовни и заботы у Адама защипало в уголках глаз. Вопреки его заверениям, странный сон все меньше казался чушью, наоборот, напоминая пророчество или предчувствие. И он уже понял, что не сможет не рассказать, не поделиться. Но как же страшно ожидать ответ…
Томми выслушал друга с абсолютной серьезностью, улыбнувшись лишь в самом начале: «Опять я – эльф!» Странный, слишком спокойный мир, сказочный лес, избушка только для них двоих – Адам постарался нарисовать картину своего сна как можно реалистичнее, передать все краски, запахи и звуки. И когда рассказывать было больше нечего, растерянный взгляд серых глаз встретился с уверенно-спокойным ореховым взглядом.
- Почему тебя так взволновал этот сон?
- Я… Ты знаешь… Томми… Ты уверен, что мы… сделали правильный выбор?
Адам не совсем понимал, о чем он спрашивает. Какой выбор? Кто им его предоставил? Когда они сделали его? Достаточно было видеть, что это понимает Томми. Осталось только услышать ответ.
Тонкие сильные пальцы потянулись провести по щеке. Томми улыбнулся лишь одним уголком губ и легко потянул Адама за собой, опрокидываясь на спину, падая на подушки, принимая на себя вес немаленького любимого тела. Робкий поцелуй уже через минуту стал более настойчивым, затем требовательным и, наконец, страстным. Но в тот момент, когда Адам с шипением прижался своим пахом к животу Томми, последний вдруг отстранился и произнес, чуть хрипло, глядя прямо в ставшие пронзительно синими глаза:
- Музыка. Это единственная женщина, которая может конкурировать с тобой. Это единственное, с чем я согласен делить тебя. Начерта нам сдался мир без музыки, подумай?
Облегчение затопило Адама с такой силой, что на миг помутилось перед глазами. И все следующие поцелуи, прикосновения – нежные и страстные – хриплые стоны и благодарный шепот, все это было лишь способом выразить одну единственную мысль:
- Я люблю тебя…

***
Где-то на пересечении Времени и Пространства, Некто в призрачных одеяниях, более напоминающих серебристый лунный свет, склонил колено перед прекрасной Женщиной, платье которой было соткано из нежнейших рассветных лучей, а волосы напоминали вечные воды Океана в ночной час.
- Они сделали свой выбор, Госпожа…
С тихой улыбкой Женщина взмахнула рукой, и хрустальные весы выпали из ее ладони, рассыпавшись на миллиарды сверкающих осколков.
- Они выбрали Любовь. Пусть будет так.