Осень пришла в Москву. Промозглая, дождливая и навевающая тоску, особенно по контрасту с теплым, солнечным летом. Иные благодаря заклинаниям могли не мерзнуть, но Силу просто так расходовать не хотелось.

Антон устало потер переносицу — в последнее время работы было уйма, шеф поругался с Ольгой, и, очевидно, сидел на сухом пайке, так что был злой, как черт, даже и не скажешь, что Пресветлый — так и норовил вызвериться на нерадивых сотрудниках. Стажеры пополняли Ночной Дозор, но все какие-то бестолковые попадались, или же осень так на всех действовала?

Завибрировал телефон, перемежая судороги с веселой песенкой:

Если мне надо будет позвонить тебе, я ни пожалею ни копейки,
Просто скажи, что принадлежишь мне и облегчи мои мысли:
Представь, каким бы мог стать мир, он бы стал
Просто прекрасным. Так счастливы вместе.*

Антон улыбнулся. День стал казаться не таким кромешным. И когда это Завулон успел поставить эту песенку на звонок? Вообще-то ему не нравилось, когда он трогал его телефон, но, когда любовник так мило менял рингтоны, просто, чтобы удивить его и вызвать улыбку на лице — это было приятно.

— Привет, — сказал Антон мягко.

— Трудишься, Антоша, аки пчела? Твое жужжание на благо светлого брандахлыста** даже здесь не дает мне покоя, — мурлыкающе произнес Завулон. — Не пора ли отдохнуть?

— Артур, я бы с радостью, но дел накопилось немерено.

— С чего бы это? Я вообще в последнее время размяк, и почти ничего не предпринимал, несмотря на то, что твой начальничек так и лезет на рожон.

— Можешь не пытаться расспрашивать, ты же знаешь, я не обсуждаю рабочие моменты с тобой.

— Да не больно-то надо — насмешливо сказал Завулон. — Все ваши секреты не так уж секретны, при желании их узнать, мне твоя помощь не понадобится. Ладно, я не поэтому звоню, дело есть.

— Что-то случилось?

— Да, спускайся через пятнадцать минут. Тут мои архаровцы вашу Светлую целительницу, в стиле «Баба Любава поможет всем» взяли.

— Где? Когда? Мне ничего об этом не известно.

— Мы с Гесером решили не поднимать шум. Он, дабы меня смягчить, гениальным тактическим ходом решил отправить тебя, — хохотнул Темный. — Мой Пресветлый враг вреднее и невыносимее обычного — что это с ним? Великая согнала на коврик? — захихикал он.

— Я не буду обсуждать личную жизнь шефа, Артур.

— Какой ты зануда, Городецкий. То — не буду, это — не буду. «Ни-че-го я не хо-чу!» — пропел Темный. — Это нужно как-то исправлять, займусь тобой на досуге. Ладно, буду ждать тебя внизу.

И положил трубку.

«Странно — подумал Антон. — Если целительница такая сильная - почему я об этом не знаю, а если слабая — зачем главе Дневного Дозора самому туда ехать разбираться?»

И решил уточнить у шефа. Мало ли что — с Завулоном при всей его любезности нужно держать ухо востро.

Гесер сидел с мрачным выражением лица и читал какие-то документы.

— Борис Игнатьевич, тут Завулон звонил, сказал…

— Я в курсе. Езжай с ним, — хмуро перебил начальник.

— Хорошо, я хотел уточнить… — начал опять Антон.

У Пресветлого зазвонил телефон на столе.

— Да — отрывисто бросил он в трубку.

Антон стоял, ожидая, когда шеф снова обратит на него сиятельный взор.

— Ты еще здесь?! Иди уже! — обратил «сиятельный взор» Гесер.

Антон вздохнул и спустился вниз.

БМВ уже стояла на стоянке Ночного Дозора. За рулем сидел Завулон.

— Мы что, вдвоем едем? — удивленно спросил Антон.

— А тебе еще кого-то нужен, Городецкий? — иронично спросил Всетемнейший.

— Нет. Я так понимаю, твои шавки уже на месте? Кстати, где произошел инцидент?

— Как где? Там, где промышляют ваши Светлые ведьмы — в деревне под Москвой.

— Ты в курсе подробностей? Слабая Светлая, или сильная?

— Прекрати гадать, Антон. Приедем — и посмотрим. Не суетись, «светлячок».

Антон насупился и косо глянул на расслабленного возлюбленного. Мог бы хотя бы как-то обрадоваться его приходу. Конечно, они жили уже два года вместе… кстати, два года…

В салоне повисло молчание, только Завулон мурлыкал себе что-то под нос. Антон прикрыл глаза и решил подремать.
БМВ въехала в поселок Малые Вяземы, и остановилась возле достаточно приличных ворот.

«Неплохо живет «Баба Любава» — отметил про себя Антон.

Артур вышел, открыл ворота и приглашающе махнул Городецкому.

Никаких Темных, или Светлых, кроме них не было.

— Добро пожаловать домой, Антоша, — улыбаясь, сказал Завулон.

— Что? .. — удивленно начал Городецкий.

— Я купил этот дом для нас. Ты же хотел какое-нибудь загородное гнездо, — глаза Артура поблескивали.

Антон онемел. В груди появилось теплое, обжигающее чувство, которое с каждой секундой все более разрасталось, грозя разорвать его пополам.

Двухэтажный деревянный сруб мягко подсвечивался фонарями, которые располагались по всему периметру забора, и кое-где на территории. Правда один фонарь перегорел, но света от этого меньше не стало. Большая, зеленая территория, с деревьями, кустами и цветами, а также декоративным прудом и перекинутым через него изогнутым мостиком, выглядела очень красиво.

— Артур — хрипло произнес Антон. — Я… даже не знаю, что сказать, — растерянно закончил он.

— Это еще не все. Выскажешься позже. Я обязательно дам тебе слово, — рассмеялся Завулон. — Идем в дом.

Они зашли. Всетемнейший не дал Городецкому осмотреть его, сразу ведя в гостиную.

Антон замер. Сжимающая грудь нежность достигла своего пика.

Комнату мягко освещали крошечные файерболы, которые, словно свечи, замыкали в круг лежащий перед горящим камином ковер, пледы и небольшой, низкий столик, на котором стояла еда и кувшин, заботливо накрытые заклинанием, сохраняющим снедь горячей.

Антон почувствовал, как Артур снимает с него куртку. Он повернулся и поцеловал его в губы.

— Нас ждет ужин и глинтвейн, которые я приготовил, — прошептал Завулон прямо ему в губы.

— Глинтвейн? ..

— Глинтвейн. - Он продолжал медленно снимать одежду с Антона. — Очень вкусный. Я научу тебя правильно его пить, а то твоя плебейская тяга к водке не слишком сочетается с данной ситуацией.

Антон рассмеялся.

— Я в твоей власти, Завулон — прошептал он, обнимая партнера.

Они разделись и сели на плед возле камина. Еще один плед они накинули на плечи. Завулон разлил по глиняным чашкам глинтвейн. В комнате запахло кардамоном, корицей, терпкой, дурманящей крепостью горячего вина. В этот пьянящий аромат вклинивались свежие, цитрусовые нотки апельсина.

— Глинтвейн в переводе с немецкого, означает «пылающее вино». Когда я жил Германии, он был очень популярным напитком. Сейчас поймешь, отчего его прозвали "пылающим"… — проникновенно сказал Артур.

Завулон отпил пряного вина и схватив Городецкого за шею, поцеловал, влив ему в рот сладко-терпкий напиток. Затем медленно облизал ему губы, слегка прикусив нижнюю. Возбуждение накрыло Антона, мурашки побежали по коже. Губы горели, и немного пощипывали. Завулон уложил его на спину и накрыл своим телом.

Нежность, ласка, страсть… Тихие вздохи невнятный шепот.

Внезапно музыкальный центр в углу комнаты ожил, тихо запев:

Порой мне так трудно сказать то,
Что хотелось бы.
Мы здесь с тобой одни, ты и я,
Да, еще этот разбитый фонарь.
Запри все двери —
Мы оставим мир снаружи.
Все, что я хочу подарить тебе, —
Это эти пять слов, когда я

Благодарю тебя за твою любовь,
За то, что ты была моими глазами,
Когда я не мог видеть,
За то, что вдохнула в меня жизнь,
когда я не мог дышать.
Спасибо за то, что любишь меня,
Спасибо за то, что любишь меня***.

— С годовщиной тебя, Антоша, — шепнул Артур в ухо Городецкому. Он сел и широко расставил ноги, облокотившись о кресло.

Антон прижался к нему спиной, затем повернул голову.

— Никогда не думал, что скажу это, но… я люблю тебя, Артур.

Завулон довольно улыбнулся. Сегодня ровно два года, с тех пор, как они вместе и Антон наконец-то это произнес…
___________

ПРИМЕЧАНИЯ:

*Песня The Turtles - Happy Together
**Брандахлыст (устар.) - бездельник, показушник и вообще фраер.
*** Bon Jovi "Thank You for Loving Me"