- Ты уверена, что это хорошая идея? – в сотый раз спрашивал меня Олег, он был уверен, что идти на похороны - глупая затея.
Вот как ему объяснить необходимость проводить в последний путь свое родное тело, в котором прожила много счастливых лет? Как донести до его сознания, что это практически последняя возможность посмотреть на свою семью: мужа и дочку?! Ведь не завалишься к ним в гости, не скажешь, что вот она я, только немножко не в себе! Я даже с собственной дочерью познакомиться не могу! Детка всегда предпочитала высоких брюнетов, а не белобрысых задохликов, да и что я ей скажу? У нее мать умерла, а тут какой-то придурок лезет.
Правильно истолковав мое упрямое молчание, Олег все же недовольно согласился.
- Только тебе идти не в чем, - угрюмо произнес он, - джинсы тю-тю.
- Заплатку поставлю, - пожала я плечами, наверняка у него есть хоть какие-то старые штаны.
- Тань, не говори ерунды, пойдем и купим.
- Это ты не говори ерунды, - в голосе прорезался начальник, коим я и была последние лет пятнадцать, - у меня денег четыреста рублей и сколько-то копеек, а нужно еще выяснить, где проживает Артемий Сергеевич и на какие финансы существует в этом мире.
- Слушай, не зли меня, Тёма, - он тоже умеет ехидничать, - от одной пары джинсов я не обеднею, тем более твои пострадали по моей вине. И вообще, что за разговоры: ты хочешь от меня избавиться и лишить удовольствия быть твоим гидом по миру мужчин?! Кто тебя дрочить научит? Кто расскажет, как вести себя с девушками?
- Бестолочь, - беззлобно парирую и против воли улыбаюсь, - тетя Таня двадцать три года замужем была, неужели ты думаешь, не разберется, с какой стороны за член дергать? А с девушками еще посмотрим, кто кого учить будет. Только вот на кой ляд они мне сдались?
- Ну ты же парень! Гормоны и все такое, - в глазах Олега плясали смешинки.
- Я тётенька бальзаковского возраста, мне всю жизнь мужики нравились, с чего бы на старости лет на баб потянуло? Я же не лесбиянка! – делано равнодушно пожала плечами и скромно опустила глаза, но саму уже тоже разобрал смех.
- Нет, - упрямо возразил он, - ты теперь парень, и тебе должны девочки нравиться.
Я неопределенно хмыкнула, сомневаясь в возможности резкой смены своей ориентации. Хотя с какой стороны посмотреть: раньше я была обычной гетеросексуальной женщиной, довольной своей судьбой, а сейчас вроде как принадлежу к сексуальным меньшинствам, что автоматически порождает массу проблем, начиная от отношения Олега к таким парням и заканчивая кучей других сложностей, о которых в данный момент думать желания не было. Надо решать проблемы по мере их поступления.
Олежек все же уболтал меня пойти по магазинам. Как я ни сопротивлялась, уверяя, что ничего покупать не надо, он был непреклонен. Настойчивый, однако, молодой человек.

Стоит подумать, как его отблагодарить, не знаю, что бы я делала, окажись на его месте другой или если бы пришлось адаптироваться к новой жизни самостоятельно. Интуиция подсказывает, что было бы все далеко не так радужно. И самое главное – уж не знаю, специально ли, или случайно у него получается, но Олегу удается отвлекать меня от мрачных мыслей, переключать на что-то другое.
Поход за шмотками не порадовал. В торговом центре мы бодро прорысили мимо завлекательно ярких витрин с женской одеждой и зашли в ничем не примечательный магазинчик с мужским ассортиментом. Взгрустнулось. Скоро лето, а ни яркий сарафан, ни другие прелести вроде изящных босоножек на каблучке мне не светят. Господи, да даже зонтик теперь всю жизнь придется носить черный или коричневый! Делайте свой свободный выбор! Дискриминация, протестую! Вспомнилось, что когда покупала мужу обновки – он у меня терпеть не мог ходить по магазинам, – то никогда даже в голову не приходило, что мужчинам можно далеко не все носить. Скудная цветовая гамма воспринималась совершенно спокойно. Привычка, традиция, а тут…
- Тё-ома, - прошипел не хуже заправского змея Олег, - не стой как неродной. Девушка, - это уже к продавщице, - нам бы джинсы моему брату подобрать, и еще…
- Джинсы и все, - оборвала на полуслове поползновения обогатить мой гардероб.
- И еще мне кое-чего, - ехидно улыбаясь, закончил он.
Пока старательная девушка таскала мне в примерочную джинсы разных цветов и фасонов, Олег слонялся по торговому залу в сопровождении другой. Спрашивать совета у занятого парня было, наверное, бессмысленно, но я все равно попыталась.
- Ну как? – отдернула я занавеску, показываясь во всей красе.
Он обернулся от кассы, где ему уже складывали что-то в пакет, скользнул почти скучающим взглядом по фигуре и, пожав плечами, сказал:
- Нормально.
Сейчас он так напоминал моего мужа. Ему тоже все всегда было «нормально»! Мужики, что с них взять.
- Берите, - улыбнулась консультант, - эти на вас лучше всех сидят.
Я посмотрела на себя в зеркало еще раз: пожалуй, да. Стоит остановить свой выбор на этих черных. В них, по крайней мере, ноги прямыми смотрятся, да и предстоящее мероприятие больше располагает к такому цвету. Эта мысль испортила настроение, и я нехотя стала стаскивать предстоящую обновку, стараясь не травмировать несчастную коленку, корочка на которой упорно трескалась и кровила.
За мои джинсы Олег расплатился карточкой, их положили в отдельный пакет и вручили мне.
- Спасибо, - поблагодарила я уже на выходе за покупку.
- На здоровье, - рассеянно отозвался парень, думая о чем-то своем.
До дома мы добирались в молчании.
- Держи, - он пихнул мне в руки свой пакет. – Это тебе.
Я зашипела как разъяренная кошка: мы так не договаривались!
- Тань, ну подумай, тебе же совсем ходить не в чем. В мою одежду тебя три раза завернуть можно, так что переставай ругаться и иди переодевайся.
- Спасибо, - буркнула я, от души хлопнув дверью.
В комнате, вывалив на кровать содержимое пакета, обнаружила две пары трусов, носков, шорты, тонкие трикотажные штаны и несколько разноцветных футболок. Вздохнула и села на край постели, задумчиво перебирая обновки. Почему-то было ужасно грустно.

Поход на похороны был не самой лучшей идеей. Нет, истерику я предупредила, наевшись заранее успокоительных, и не испытывала практически никаких эмоций от разворачивающегося на моих глазах действа. Народу было довольно много. Не считая ближней и дальней родни, державшейся обособленной кучкой, пришли коллеги и друзья. Получилась солидная толпа. Предприятие, похоже, выделило транспорт, и прогулять работу смогли все желающие.
Произносились речи; покойница была слишком хороша, чтобы жить.
- Пойдем отсюда, - потянула я Олега за рукав, он вздрогнул, оторвался от созерцания зареванной Оксанки, то и дело подносящей к лицу скомканный платок.
- Наконец-то, - пробурчал он, разворачиваясь в тесном проходе между могилами - мы не решились подходить слишком близко и смешиваться с толпой. – Я уже замерз, погода шепчет.
-…и даже небо скорбит вместе с нами, - донесся голос моего непосредственного начальника, заставив поморщиться от ненужного пафоса.
Пока мы пробирались к стоянке, «скорбящее небо» щедро оделило город порцией мокрого снега.
В теплом нутре машины было уютно, тепло расслабляло, вызывая желание закрыть глаза и заснуть. Наверное, я переборщила с успокоительным, это была последняя связная мысль перед тем, как я перестала бороться со свинцовыми веками.
- Просыпайся, - громко сказал Олег и пихнул меня в плечо.
- Приехали, что ли? – выползать наружу не хотелось.
- Ага, четыре часа по пробкам. Если это называется ездой, то я испанский летчик, - он жутко недоволен, чувствуется по голосу и резким движениям. К тому же утром завтрак был совсем легким, а сейчас время приближается к пяти, мужчинам для хорошего настроения требуется вкусная еда.
Выпрыгиваю на тротуар и перебираю в голове содержимое холодильника, из чего там можно соорудить быстрый и питательный обед.
Дома замерзший и уставший Олег сразу идет в ванную, а я как примерная супруга спешу на кухню: нам срочно нужна еда. Когда он выходит, у меня уже все готово. Мясо шкворчит на плите, картошка почти готова в микроволновке, чайник закипел. Быстро накрываю на стол под одобрительным взглядом парня и сажусь рядом. Он уже успел достать бутылку водки и разлить по рюмкам.
- Мне, наверное, не стоит после успокоительного, - бормочу, вспомнив про убойную дозу транквилизатора.
- Брось, ничего не будет от одной рюмки, оно же растительное, там и предупреждений никаких нет в аннотации.
Удивленно смотрю на человека, который дал себе труд прочитать вкладыш к лекарству, да еще к тому, которое не ему нужно было принимать.
- Да, я предусмотрительный, - а вот за самодовольство в голосе хочется стукнуть кого-то по голове. – Я даже инструкции всегда читаю, ибо пишутся они для умных людей, - он поднимает вверх указательный палец и шутливо грозит им мне.
- В этом мы с тобой похожи, я тоже люблю почитать инструкции на досуге, - фыркаю я, поднимая наполненную рюмку. – Ладно, давай для сугреву и здоровья для.
Он задумчиво разглядывает мое лицо.
- Я думал, мы поминать будем.
Я подпираю рукой щеку и смотрю на Олега сквозь призму налитой водки. Его лицо расплывается, теряет четкость, становится таким, как и вся моя жизнь сейчас – неопределенным.
- Поминать? – переспрашиваю. – Кого и как? Артема? Так вот он сидит, Татьяну? Вроде тоже… жива. Поминать отдельно тело и отдельно душу? Не по-христиански, согласись. Да и глупо как-то.
За пару часов мы уговорили всю бутылку, много за что успели выпить, ведя глубокомысленные разговоры на метафизические темы.
Утро нас застает в одной постели.