Гарри стоял как вкопанный, поворачивая ослепшие глаза то вправо, то влево. Стужа была такая, что он содрогался всем телом. Руки покрылись гусиной кожей, волосы на затылке встали дыбом. Он пялился во тьму, подняв веки до отказа, — но без толку. Полный мрак Невозможно... Они не могут появиться здесь, в Литтл-Уингинге... Он напрягал слух. Их сначала должно быть слышно, только потом видно... — Я с-скажу папе! — хныкал Дадли. — Г-где ты? Что ты д-делаешь?.. — Заткнешься ты или нет? — прошипел Гарри. — Я пытаюсь услы... Он осекся, услышав именно то, чего боялся. Долгие, хриплые, клокочущие вдохи и выдохи. В проулке было нечто помимо него и Дадли. Дрожащего от холода Гарри просквозило ужасом. — П-прекрати! Перестань это делать! Я тебе в-врежу, слышишь? — Дадли, замол... БУМ! Увесистый кулак ударил Гарри в скулу и сбил с ног. В глазах полыхнули белые искры. Второй раз на протяжении часа Гарри показалось, что голова раскалывается надвое, и миг спустя он лежал на жесткой земле, выпустив из руки палочку.
Г.П. и Орден Феникса


Яркая вспышка боли прострелила все тело, от копчика до макушки, вышибая воздух из легких и мысли из головы. Судорожно втянутый морозный воздух принес внезапное ледяное спокойствие и простую, еще ни разу не изведанную мысль: «какого черта!». В следующий миг Гарри подхватил палочку и вскочил на ноги, где-то в темноте испуганно крикнул Дадли, но Гарри не обернулся. Он уже знал, что делать и подчинился этому знанию. Сорвавшись с места, он ринулся в сторону, прочь от прямой дороги домой. Оббежать квартал, прокатиться под воротами дома Фарриганов, перепрыгнуть через живую изгородь между участками, одним прыжком взлететь на крышку мусорного бака, подтянуться на плоскую крышу гаража, быстро пройти по водосточному желобу (спасибо Дурслям за истощенное тело) и мягким перекатом перевалиться через подоконник вечно открытого окна комнаты Дадли. Все с тем же глубоким, расчетливым спокойствием Гарри шагнул к двери и прислушался. Где-то внизу бормотал телевизор, но из коридора не доносилось ни звука. Чуть приоткрыв дверь, Гарри скользнул в полумрак коридора. Пара шагов и он уже рядом с белой, изуродованной многочисленными замками дверью. Там он, действуя предельно осторожно, приподнял грубую щеколду накидного запора и, придерживая ее пальцем, потянул дверь на себя, в последний момент  отпуская железку. Старый фокус, но действенный. Теперь дверь его комнаты была заперта снаружи.

Гарри мог ожидать отката, нервного припадка, слез или еще каких-то проявлений после стрессовой ситуации, но рассудок по-прежнему хранил расчетливое спокойствие.  Дементоры остались где-то в темноте за окном, вместе с телом, что еще недавно носило имя Дадли Дурсля. А Гарри был заперт. С обеда его не видел никто, и никто не мог утверждать, что его не было в запертой снаружи комнате. Дурсли? Смешно даже думать о том, что кто-то поверит их бормотанию о магии и Гарри-исчадье-ада. Не полиция. Представителям закона он расскажет чистую правду, холодную и беспощадную. Улыбнувшись, Гарри упал на кровать и безмятежно закинул руки за голову.

Полиция пришла в предрассветных сумерках. К этому времени Петуния уже извелась, бегая от окна к окну, временами выскакивая на порог и тихо выкрикивая в темноту имя сына. Этого Гарри не знал, он крепко спал и проснулся только от звука открывшейся двери и залившего комнату света.
- Почему он заперт? - Голос был не знакомым, и Гарри, щурясь и прикрывая глаза рукой, силился рассмотреть мутное бледное пятно вместо лица.

- Он псих! Ненормальный урод! - На этот раз Гарри мог и без очков представить багровеющее от ярости лицо Вернона и почти ощутить на лице брызги слюны из его перекошенного от ненависти рта. - Это он виноват! Он ударил Дадли или сотворил с ним еще худшую мерзость!

- Послушай, парень, - незнакомец шагнул ближе, подождал пока Гарри напялит очки и опознает полицейский мундир и продолжил, - с твоим кузеном произошел несчастный случай… Он в коме. Ты ничего не знаешь об этом?

За время сна спокойствие и кристальная ясность мыслей не оставили Гарри и сейчас подсказали необходимую реакцию.
- Передоз?

Полицейский не высказал ни удивления ни негодования. Подтянул ко рту висящую на ремне рацию и дождавшись ответа на вызов, сообщил:
- Констебль Хойтон, есть подозрение, что потерпевший Дурсль может находиться под действием наркотиков. - Убрав рацию, вновь вернулся к Гарри, - Что тебе  известно?

Выразительно покосившись в сторону задыхающегося Вернона, Гарри в паре скупых слов рассказал, что несколько раз заставал компанию Дадли за раскуриванием косячка, за что и бывал бит.  Тетя Петуния тоненько закричала, оседая на сияющий чистотой пол. Но дядя не сдался, брызгая слюной и разевая рот, обвинял Гарри, утверждая, что  ненормальный урод в жизни не произнес слова правды, что именно он виноват в травме Дадли, который никогда-никогда-никогда…

Полицейский махнул рукой, приглашая Гарри за собой.
- До выяснения посидишь в участке. Думаю, оставаться здесь не стоит… - невысказанное «пока родня не пришибла тебя за твои слова» повисло в воздухе.  Гарри не спорил, просто поднялся и направился вниз, следом за тяжело топающим Хойтоном. В прихожей кашлянул и несмело обратился к констеблю.
- Простите, сэр, могу ли я взять  с собой пару вещей? Память о родителях, сэр, - и кивнул в сторону запертой двери чулана. Констебль кивнул, мрачнея просто на глазах. Кажется, ему не нравилось обилие замков в этом доме. Ключ от этой дверки ему не давали, и второй коп — мрачный громила просто сорвал дерьмовый штампованный замочек.

Гарри шагнул в чулан, откинул крышку сундука и склонился над ним, едва не ныряя внутрь. Завернутая в мантию-невидимку палочка пристроилась за пазухой, а альбом с фотографиями был показательно вынесен на всеобщее обозрение.  В руках магглов это был обычный фотоальбом.

Часов в одиннадцать констебль Хойтон вернулся в участок и щедро принес Гарри пару булочек с колбасой и яйцами, бумажный стаканчик дрянного чая и свежие новости.
- В крови твоего кузена нашли следы травки, не много, но врач сказал, что с наркотиками никогда нельзя быть уверенными в последствиях. Иногда и от косячка умирают, а он всего лишь… - констебль замялся, подыскивая слова, - впечатление, что у него напрочь мозги выжгло. Овощ-овощем.  Твоей родне не до тебя, короче. Так что отправляем тебя в приют. Скоро придет дамочка из социальной службы, и мы передадим тебя ей. - Подождав, пока Гарри допьет чай, небрежно подтолкнул пакет.  - Я заходил к тебе домой, хотел забрать твои вещи, но посмотрел и… короче, это одежда моего сына, из которой он вырос.

- Спасибо! - искренне поблагодарил Гарри и с любопытством заглянул в пакет. Хорошие джинсы, пара рубашек, куртка из грубой джинсы и тонкий кашемировый пуловер. Даже светлые кроссовки с размахрившимися концами шнурков. - Можно я надену это сразу?

Из туалета Гарри вышел во всем новом. Вещи сидели не безупречно, но были хорошего качества и подходящего размера. Туго скрученный комочек мантии-невидимки поместился в кармане штанов, а палочка спряталась во внутренний карман куртки. Альбом Гарри положил в освобожденный пакет. Туда же бережливо упаковал свое старье. С сундуком и школьными принадлежностями он уже распрощался. Хорошо, что Хэдвиг осталась в школе.  

Дама из социальной службы, принесла с собой бутылочку колы и печенье. Угощая Гарри, она  рассказала, что у Дурслей не оказалось ни одного документа Гарри. А на все расспросы, мистер  Дурсль отвечал криком и какими-то странными обвинениями. Решив, что несчастным родителям не до приемного ребенка, она временно оставила попытки выяснить его положение. Поэтому Гарри отправится не в приют, а в патронажную семью, где поживет, пока его кузену не станет лучше.

Оставшаяся в Гарри холодная рассудительность  подсказала, что срывающееся с языка «значит, до совершеннолетия» лучше придержать и просто кивнуть в ответ.  А еще лучше показать, что очень жаль Дадли, и поинтересоваться его здоровьем. Дама грустно покивала головой и не ответила ничего определенного. Да Гарри и не надо было. Сыгранное огорчение приняли и поверили ему.

Дверь небольшого дома открыла суровая женщина средних лет, окинув Гарри пристальным взглядом, она посторонилась, пропуская его и соцработника, и щедро улыбнулась.
- Добро пожаловать, Гарри. Очень рада тебя видеть, даже несмотря на приведшую тебя сюда грустную ситуацию. Зови меня просто Агата.

В чистенькой гостиной Агата подписала несколько бумаг и поднялась, прощаясь с дамой из опеки. Тут Гарри встрепенулся и попросил разрешения  задать вопрос.
- Простите, я учусь в интернате и хотел бы вернуться туда. Но мне нужно купить учебники и все такое к новому учебному году.

Обе дамы скорбно поджали губы и одинаково вздохнули.
- Не все так просто, Гарри, - леди из опеки говорила четким хорошо поставленным голосом, дай нам адрес интерната, мы напишем директору и согласуем, кто и куда тебя проводит. Но насчет покупки школьных принадлежностей решить можно. Составь список учебников и опека выделит разумную сумму на их покупку.

- Я потом напишу, - выдавил Гарри, воочию представив лица чиновников, читающих список из книг вроде «История магии» или «Зелья и заклинания».  Ладно, потом будет видно.

- Пойдем, я проведу тебя в твою спальню и покажу ванную комнату. - Агата поднялась с дивана и поманила Гарри за собой. В комнате на втором этаже было три кровати и шкаф. Две кровати выглядели обжитыми, а третья красовалась туго натянутым покрывалом. Подойдя к ней, Гарри поставил на тумбочку рядом пакет со своим старьем и вздохнул.

Агата бесцеремонно заглянула в пакет и вытряхнула его на кровать, хмурясь и вороша тряпье.
- Это все твои вещи?

- Это, да, - Гарри указал на старье от Дадли, - а то, что на мне, принес констебль. И больше у меня ничего нет.

Агата нахмурилась, пристально глядя ему в глаза, но допытываться не стала. Вместо этого сгребла ветошь, когда-то бывшую одеждой, и позвала Гарри куда-то на третий этаж.
- Не беда, сейчас подберем что-то подходящее. - Она рылась в сундуках на чердаке и весело рассказывала, что она и муж обычно принимают детей не старше десяти лет, но и среди них бывают крупные, а вот Гарри как раз не отличается ростом. В результате поисков Гарри получил пару домашних штанов и несколько выцветших, но все еще приличных футболок. Одежду, которая была на нем, Гарри решил приберечь.  Агата рассказала, что в семье дети не бездельничают, а посильно помогают: вытирают и расставляют по местам посуду, подметают или работают в саду.  Для этого сгодились бы и шмотки Дадли, но Агата сунула их в мусорку.

Соседями по комнате оказались два пацана не старше лет семи-восьми. Сдержанно поздоровавшись, они уселись рядком и уставились на Гарри, как завороженные. Гарри понятия не имел, что делать с детьми, и быстро сбежал к Агате. Помощь ей не помешала, и они до ужина возились на кухне, разговаривая о всем и ни о чем сразу.  И о воспитанниках. Один из соседей Гарри ожидал пока на него оформят опеку. Из родных у него была только прабабушка и вряд ли она вернется из больницы. Второму повезло больше — он ждал маму с новорожденным братиком. Был еще мелкий воришка, побирушка и ребенок, которого избил отчим. Агата не делала различия между ними, относилась ровно и одинаково.

Две недели жизни в патронажной семье пролетела незаметно. Кормили хорошо, работой не напрягали и главное ни разу не наорали. Даже когда Гарри не заметил одного из мелких и сшиб его дверью. Просто попросили быть внимательней. Тогда Агата, успокоив ревущего малыша, пояснила, что в силу невеликого детского разума и неспособности предвидеть опасности, дети могут попадать в неприятные ситуации, и дело взрослых следить не только за детьми, но и за своими действиями. Ребенок может не понимать, что нельзя стоять близко к двери, но взрослый должен знать, что нельзя резко распахивать дверь, не убедившись, что не врежет ею кому-то по лбу.  А Гарри —  взрослый, хотя бы для этих малышей.  
- Следить, следить и еще раз следить, - закончила Агата, - мы в ответе за тех, кто на нашем попечении.  И по совести и по закону.

Ни Агата ни ее муж никогда не говорили детям о любви, они просто выполняли свои обязанности. Дети были чистыми, сытыми и ухоженными. К ним не лезли с объятиями, не целовали на ночь, но внимательно выслушивали, сочувствовали и давали совет.  Гарри присматривался к жизни в патронажной семье и впервые действительно ощущал себя ребенком. Таким же, как и остальные. Ему даже купили несколько вещей. Не новых, но очень приличных. Такие могли бы достаться ему от старшего брата.

А еще через неделю появился мистер Уизли и принес ошеломляющую новость — сгорел дом Дурслей. Вернее сказать — взорвался. В пожаре погиб дядя Вернон. Тетя была у Дадли в больнице. Артур без конца оглядывался, восхищался лампой в виде самолета с мишкой-пилотом и болтал без передыху.  О том, что миссис Фигг вызвала Дамблдора, приняв пожар за нападение пожирателей, как нашли тело Дурсля, а вот Гарри так и не отыскался.  Хорошо, что Дамблдор провел кровный поиск и выяснил, что Гарри к счастью жив.  
- Кровный? - Гарри вновь ощутил холодную чистоту разума и интерес исследователя. Откуда у Дамблдора его кровь? Что-то он не помнит, чтобы сдавал кровь.

- Это просто так называется, - спохватился мистер Уизли. - В конце-концов мы нашли тебя. Собирайся, профессор Дамблдор ожидает тебя.

У Артура был портключ, так что Гарри едва успел забрать свои вещи и по наитию спрятать палочку и мантию. Так и отправился в дом Сириуса в  домашних штанах и серой майке. Дамблдор вышел навстречу и скорбно склонил голову,
- Мне очень жаль, Гарри.

«А мне так не очень», подумал Гарри, но промолчал, ожидая продолжения.

- Мы тщательно проверили, что произошло с домом твоих родственников, и выяснили, что случилось. К сожалению, твой дядя по какой-то причине решил сжечь твой школьный сундук, и он взорвался. Ты не знаешь, почему это могло случиться?

- Кровь саламандры, я думаю. У меня оставалось еще около семи унций, - пробормотал Гарри, опуская взгляд. - А сундук… он совсем сгорел? Там же были все мои вещи и палочка.

Новость потрясла Дамблдора. Он даже не совладал с голосом, когда пробормотал:
- Как же так, мальчик мой… - Быстро оправился и вновь вернул в голос грусть, - Гарри, я принес тебе страшную новость. Ты знаешь, что случилось с твоим кузеном?

Гарри пожал плечами,
- Вроде бы последствия приема наркотиков. Он умер?

- Нет, это не наркотики. Гарри, он подвергся поцелую дементора. Разве ты не ощутил их присутствия?

- Нет, сэр. Я же был заперт в своей комнате. Простите, а как вы объяснились с Агатой? - Видя непонимание, уточнил: - Той женщиной, у которой я жил.

- Я сказал, что забираю тебя, - весело ответил Артур. - Она требовала какие-то бумаги показать, пришлось использовать Конфундус. Теперь она знает, что тебя забрали родственники - Кажется, он гордился своей хитростью. А вот Гарри встревожился.

- А ее муж? Дама из соцопеки, полицейские? Все бумаги, в которые меня записали, они  поверят ей на слово? - Гарри вопросительно заглядывал в лицо Дамблдора и понимал, что им всем плевать и на Агату и на ее будущие неприятности. Она сыграла свою партию и оказалась безжалостно сметена с игрового поля. Тетка, скорее всего, тоже. Нет дома, нет кровной защиты для героя, а значит, она больше никому не интересна.

Дамблдор пожевал губами и удивленно вскинул брови,
- Гарри, но она  скажет, что тебя забрали родственники. Почему же ей не поверят? - и уже весело предложил попить чайку.  И будто эти слова были своеобразным паролем, в прохожую повалили остальные. Молли всхлипнула и прижала Гарри к груди, причитая о его худобе и суетливо поправляя ему челку.  Рон, весело скалясь, хлопнул его по плечу и сказал что-то невнятное. Что-то о метле Гарри, которая - ура! - не сгорела. Ответить Гарри не успел, Молли погнала всех обедать.

За обедом Гарри присматривался к давно знакомым людям и видел в них что-то новое. Или просто то, чего раньше не замечал.  А может, скопившееся  раздражение заставило его посмотреть на окружающих с другого ракурса.  Гермиона, начиная говорить, широко открывала рот в начале каждой новой фразы, но это можно было бы принять за милую особенность, если бы не то, что она говорила.
- Гарри, это безответственно! Почему у тебя в сундуке была кровь саламандры? Разве ты не знаешь, насколько этот ингредиент опасен? Почему ты не выложил его? - Не дождавшись ответа или оправданий, продолжила, - Надеюсь ты осознал, к чему это привело?

Она говорила, старательно проговаривая окончания, и делая тщательно выверенные паузы. Как он раньше не замечал этого? Будто политическую речь слушаешь. Интересно, она помнит, что это Вернон решил сжечь сундук? И что в нем сгорели все его вещи? Кажется нет. И почему никто не останавливает ее? А Гермиона все больше распалялась и уже успела обвинить Гарри в том, что он специально не распаковал сундук, чтобы не делать задания на лето.
- Именно твои расхлябанность и несобранность и привели  к закономерному финалу. На суде ты тоже будешь изворачиваться, убеждая в том, что тебе не дали распаковать сундук и спрятать опасные для магглов материалы?

- Суд? - Гарри нахмурился и повернулся к Дамблдору, - какой суд?

- Гарри, на твоего кузена напал дементор, а ты был единственным магом в округе. Магический пожар опять же. Но ничего страшного, мой мальчик, тебе всего лишь зададут несколько вопросов.

- И когда вы собирались мне об этом сказать? - Гарри опустил голову и пристально смотрел в свою тарелку. Рассудок заливала волна холодной ярости. Той, что не выплескивается криком или действием, но заставляет думать.  Он предполагал, что услышит в ответ, и Дамблдор оправдал ожидания. Проникновенным тоном рассказал о том, как хотел дать Гарри хоть немного веселых и безмятежных летних деньков. К чему лишний раз волноваться?

- Спасибо, профессор Дамблдор, - пробормотал Гарри. - Я, действительно, хорошо провел эти три недели,  но вряд ли засну сегодня ночью.

И все весело посмеялись, будто Гарри сказал что-то забавное.  На этом обед и закончился. Жить Гарри определили в одну комнату с Роном, и едва он сел на кровать, на него накинулись с расспросами. Первым начал Рон и с не слишком, по мнению Гарри, удачной темой.
- А ты, того, видел дементоров? В обморок опять не упал?

- Я был заперт в комнате и все проспал, - тихо и спокойно ответил Гарри. У него была ночь на то, чтобы поверить в эту версию. В тот момент, когда Дадли выпивали, он, действительно, уже был в комнате и лежал в кровати. Перед глазами встали строчки из учебника: «Веритасерум зелье, под действием которого человек вынужден правдиво отвечать на поставленные вопросы».  Но своего разума сыворотка истины не имеет и не разбирает, говорит ли человек правду или то, что принимает за правду.  Достаточно верить в свою версию… по-крайней мере Гарри верил в эту теорию.

Гермиона внезапно сменила тон и принялась сочувствовать Гарри. Оно слушал и мерно кивал, ощущая во рту вкус тушеной с салом капусты. Не отличавшийся манерами Рон, не стесняясь, громко отрыгивал, наполняя воздух капустным духом. Привыкшая готовить на ораву голодных мужчин Молли хитро экономила, подавая огромные порции рыхлого пудинга в густой мясной подливке, в которой из мяса попадались редкие волокна жесткой говядины.  Затем подавались тушеные овощи, сегодня их разнообразие представляла разваренная в кашу капуста на сале и напоследок на стол подали толстые золотистые лепешки с маслом и джемом. Сейчас все съеденное камнем лежало в желудке и клонило в сон. А Гермиона все говорила.
- Гермиона, ты знаешь, что такое кровный поиск?

- Гарри! - Гермиона предсказуемо возмутилась, - Тебе рано об этом знать.

- Так знаешь или нет? - Впервые в жизни Гарри не отступился, а продолжал настаивать.

- Конечно. Но все равно тебе рано об этом знать.

- А тебе, значит, как раз вовремя, - Гарри пробормотал это настолько тихо, что Гермиона не услышала и вновь вернулась к теме безответственности мальчишек.  Когда и как ее сменил Рон, Гарри не уловил. А Рон уже с жаром предлагал спуститься вниз и подслушать, о чем говорят взрослые.

Гарри тоже было интересно, не скажут ли что-то о нем, но проснувшийся прагматизм и здравая рассудительность вновь подняли голову и выразили сомнение в действенности попыток подслушивания. Если на кухне разговаривают о чем-то, не предназначенном для детей, то взрослые не забыли обезопасить себя от подслушивания. А если в беседе промелькнет подсказка для Гарри, то… Поттер ухмыльнулся, то пусть ему скажут это в лицо. Хватит с него и собственных домыслов и незаметных манипуляций. Надоело.
- Извини, Рон, я что-то устал и, пожалуй, лягу. - И едва сдержал смех от вида недоуменного лица Рона.

Привычное «Да ты чё, Гарри, рано же еще!» Гарри проигнорировал и принялся показательно искать пижаму в пакете. Но отличающаяся деликатностью носорога Гермиона ушла только после того, как Гарри стянул штаны. Вслед за ней ушел и Рон, пообещав потом рассказать все-все. Гарри вытянулся на кровати, закинул руки за голову и попытался проанализировать некоторые моменты прошлого. Ему не хватало опыта, зато глупости было в избытке. Плюс косноязычие. В то время, когда всяких Малфоев уже обучали изящной словесности, его словарный запас ограничивался «ам-ам» и «пи-пи». Удивительно, что соседи считали его малолетним хулиганом, а не умственно отсталым. Хотя одно другому не мешало.  

И как он ухитрился вырасти таким наивным идиотом с гипертрофированным чувством долга? Взрывоопасная смесь, и какое счастье, что дементоры выморозили в нем прежнюю  тупую жертвенность.  Кстати, именно она привела к смерти Седрика. Гарри-эгоист не стал бы делиться победой и не потащил бы за собой «лишнего».  Решено, теперь он будет заботиться только о себе. Хотя  в последний раз подумает об одном человеке. Гарри поднялся с кровати и подошел к окну.
- Хэдвиг! - на тихий возглас ответили. Белоснежная сова спланировала на подоконник и ласково ухнула, радуясь встрече с хозяином. - Хэдвиг, девочка моя, ты сможешь найти место, где я жил еще сегодня? - Сова ухнула, переступив с лапы на лапу. - Молодец. Там есть женщина по имени Агата. Постарайся бросить записку так, чтобы она нашла, но сама на глаза не показывайся.

На вырванном из блокнота листке Гарри быстро написал:  Извините, но я опасаюсь, что меня вернут родственникам. Я ухожу, найду какой-нибудь приют в Лондоне . Спасибо вам за все. Гарри Поттер.

Хэдвиг скользнула в ночь, а Гарри вернулся в постель.  Завтра его ожидал суд и следовало успокоиться.