Доктор Кто
Основные персонажи:
   Двенадцатый Доктор, Одиннадцатый Доктор
Пэйринг:
   Питер Смит (12 Доктор)/Мэтт Смит (11 Доктор), ОМП, ОЖП
Рейтинг:
   PG-13
Жанры:
   Драма, Повседневность, Hurt/comfort, AU, ER (Established Relationship)
Предупреждения:
   OOC, ОМП, ОЖП
Размер:
   Миди, 23 страницы, 1 часть Описание:
А что ты скажешь, если я предложу тебе заключить брак? — спросил Смит, заглянув в гостиную.

Посвящение:
Gas in Veins, fotini, vivatixa

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
1. еще раз предупреждение: это human!AU.
2. окончательный финал истории (My oh my, A thousand kisses deep, White Light).

автор планировал просто свадьбу. Но, похоже, Муза думала совсем о другом...
http://hostingkartinok.com/show-image.php?id=93caa5403664b39ce4aa91b939fa2752 что-то вроде обложки.
написано под бесконечный аккомпанимент Vacuum - "Know by now".

Предупреждение: курение все-таки вредно для здоровья.

Питер не любил телефонные беседы — ему не хватало для полноты восприятия видеть лицо собеседника. Он старался побыстрей отделаться от телефонных разговоров, сводя их к минимуму. Все, кто с ним общались, знали, что Смит скорее напишет смс или пришлет электронное письмо, чем нажмет на кнопку вызова.

Обычно в мобильном был выключен рингтон и на входящие, и на смс-сообщения. Выходя из дома, Питер по привычке клал его в карман. Приходя на работу, он бросал телефон в верхний ящик стола и писал на отрывном листке «забрать мобильный», чтобы не забыть о нем вечером. Это бесило Мэтта, который как раз любил поговорить по мобильному. Часто за ужином он упрекал Питера: «Выбрось его вообще. Зачем он тебе нужен? Пыль собирать?» Тот пожимал плечами, отвечая: «Зачем тратить время на подобное общение?»

***


— Мы вместе не первый день. — Мэтт смотрел на темный силуэт Смита: Питер курил, сидя на подоконнике спальни. — Может, хватит прятаться? Сейчас не дикие времена, все узаконено. С работы тебя точно не выгонят, меня — тоже. Позорить нам некого, разве что себя.

— Что скажут твои родители? — вдруг спросил Питер. — Ты уже поставил их в известность? Думаю, они неприятно удивятся, узнав, что их сын — гей.

— Помнишь, в прошлом месяце я ездил в Нортгемптон? — Мэтт включил настольную лампу. — Ты помнишь?

Несмотря на жару, Смит поежился, немедленно слез с подоконника и вернулся в постель.

— Вообще-то, я не одет, — буркнул он, докуривая и тыча окурком в пепельницу. — Помню.

— Ты читаешь смс? — Мэтт уселся, обхватив колени руками. — Или удаляешь их, не открывая?

Питер казался сбитым с толку, но уверенно ответил:

— Я видел твое сообщение насчет Нортгемптона. Не открывал, мне и так стало понятно, что ты ездил к родителям.

— Ах ты… — слегка рассердился Смит, но решил не заводиться в ущерб разговору. — Ладно, проехали. Родители все знают.

Питер тоже сел, моргая, как в замедленной съемке.

— Что? — Он вскочил и, натянув халат, начал ходить туда-сюда по спальне, энергично жестикулируя. — Пойми, я не хочу открытости не из-за страха. Хотя да, я боюсь. И, прежде всего, за тебя. Ты молод, еще встретишь любимого человека. И, надеюсь, это будет женщина.

— Ты говорил, что принял свою бисексуальность, — заметил Мэтт, напряженно улыбаясь. — Выясняется, что тебе стыдно. Ты вообще с кем-то жил, кроме Клары?

— С Джонатаном. — Питер остановился, исподлобья глядя на Смита. — Но я был уверен, что смогу создать нормальную семью с женщиной, и у меня почти получилось. Не надо было с тобой связываться.

— Давай, обвиняй, не стесняйся! — Мэтт схватил пижаму и отбросил ее. — Ну, почему перестал? Совестно?

— Мне надо подумать, — коротко сообщил Питер и, не снимая халата, улегся на кровать. Все старания Смита его расшевелить или разговорить ни к чему не привели. В конце концов Мэтт от него отстал.

Он лежал, прислушиваясь к шуму города, к дыханию Питера, к самому себе. И ему вдруг стало невыносимо одиноко.

***


— Твои родители, — неожиданно произнес Питер во время завтрака.

— Не понял? — Мэтт допивал чай, водя пальцем по экрану планшета. — Мои родители?

— Как они отреагировали? Перестань. — Питер привычно потянулся за сигаретами, но Смит успел перехватить пачку, строго сказав:

— Ты уже курил в ванной.

— Ну и что? Я так всегда делаю. — Питер собрал посуду со стола, чтобы отправить ее в посудомоечную машину. — Ты решил меня воспитывать?

— Я не хочу, чтобы тебя настиг инсульт, — назидательно проговорил Мэтт. — Итак, мои родители. Они отреагировали нервно, но обошлось без скандала. «Дорогой, ты ведь не всерьез? Скажи, ты нас разыгрываешь?»

Он умолк, наблюдая за Питером, который застыл на месте, наклонившись над дверцей посудомойки.

— В общем и целом, не было проклятий. Из отчего дома не выгнали.

— Но твоего избранника, то есть меня, они видеть не хотят, — подытожил Питер, закрывая дверцу и опираясь руками на стол. — И они никогда не перестанут надеяться, что ты одумаешься.

— Я не одумаюсь, — упрямо ответил Мэтт. — Погуляешь со мной?

Вместо ответа Питер быстро вышел из кухни.

— А что ты ответишь, если я предложу тебе заключить брак? — спросил Мэтт, заглянув в гостиную. Питер привычно изобразил глухоту.

***


Они старательно игнорировали друг друга до позднего вечера. Мэтту было невыносимо видеть хмурого Питера, но он не собирался сдаваться, не чувствуя за собой никакой вины. Он никуда не пошел, целый день просидев перед телевизором и бесконечно переключая каналы. Мэтт ожидал, что Питер не выдержит и обратит на него внимание, но Смит смотрел в книгу, при этом почти не переворачивая страниц.

Ситуация явно зашла в тупик, но в тот момент, когда Мэтт решил пойти на попятную, Питер сказал:

— Я все обдумал. — И не сводя глаз с книги, продолжил: — Согласен на брак исключительно ради твоего будущего.

Мэтт расхохотался.

— После моей смерти ты сможешь унаследовать квартиру, — ровным голосом договорил Питер, и тут Мэтту стало не до смеха. Он выключил телевизор и раздраженно спросил:

— Ты решил довести меня до нервного срыва?

— Нет, я не преследовал такую цель. — Питер отложил книгу и посмотрел на Смита. — Я хочу, чтобы ты перестал руководствоваться эмоциями и задействовал разум. Моя молодость давно минула, это факт. И ты не знаешь о состоянии моего здоровья. Нет, погоди, ничего не говори. Ты затеял тему брака, так дай мне довести ее до логичного конца. Тебе так хочется каминг-аута? Насмотрелся на знаменитостей? Так вот, ты и я — самые обычные люди. Нас могут затравить на работе. Не уволить, не унизить прилюдно, а просто затравить. Тебя начнут потихоньку выживать с места. Шепоток там, сплетня тут. Косые взгляды, а в лицо тебе никто ничего не скажет, все будут сплошная любезность. Ты окажешься один на один с обществом, которое, несмотря на все законы и двадцать первый век, все равно всегда будет исповедовать традиционные отношения. Ты окажешься изгоем, и у тебя нет столько денег, чтобы ими отгородиться от мира. Признавшись, ты окажешься голым и босым посреди огромной площади, и никто не даст тебе листка бумаги, чтобы прикрыться.

— Ты сгущаешь краски, — сказал Мэтт, ощущая бешеное сердцебиение. — Я не ношу розовых очков и знаю, чего стоит ожидать от реальности. Ты всю жизнь прятался, уговаривая себя, что все в порядке. Твой роман с Кларой — это крик о помощи. Это отчаяние в чистом виде. Ты не прав, никто нас не затравит. Мир изменился, не полностью, но изменился.

— Я не верю. — Питер закурил. — Получим лицензию на брак, тихонько его заключим, потом я составлю завещание.

Мэтт бросил в него пульт и попал в плечо.

— Не порти вещи, — заметил Питер, потирая ушибленное место. — Ты все слышал, а теперь я хочу чего-нибудь сладкого.

— Пойдем в кафе? — оживился Мэтт. Питер скептически глянул на него.

— Ты что-то задумал? Тогда мне проще съесть ложку сахара и успокоиться.

— Клянусь, что пальцем к тебе не притронусь, — пообещал Мэтт.

Обещание он сдержал.

***


Ночью, когда Питер выкурил очередную сигарету и улегся в постель, Смит задал вопрос:

— Почему ты со мной живешь?

— Тебе надоело? — отозвался Питер, не поворачиваясь. Мэтт смотрел на его спину, влажную от пота — жара не спадала даже ночью, а затем провел пальцами линию вдоль позвоночника. Смит вздрогнул, чуть изгибаясь назад.

— Нет. Но, судя по всему, ты всегда стремился к традиционной семье.

— Клара четко указала мне на мое место, — сухо ответил Питер. — Не надо было и пробовать. Я неудачник.

— Прекрати. — Мэтт снова провел пальцами по горячей коже. — Какой же ты неудачник? Потому что живешь с мужчиной?

— Да. — Питер отодвинулся на край постели, избегая его прикосновений. — Мои родители умерли, так и не узнав о моей тайне. А своим родителям ты разбил сердце. Ты не имел на это ни малейшего права.

Мэтту показалось, что в комнате понизилась температура.

— Ты безответственный, — продолжал Питер. — Если тебе наплевать на свою жизнь, так пожалел бы родителей.

— Ну давай, ругай, — сказал Мэтт. — Я тебя люблю и готов сообщить об этом всему миру.

— Когда я учился, мне позарез были нужны деньги. Временные заработки не давали того, чего я хотел. За определенные услуги неплохо платили.

— Ты хочешь сказать, что занимался проституцией? — неожиданно охрипшим голосом спросил Мэтт. Питер завел назад руку, и Смит крепко ее сжал.

— Я вовремя остановился, другим повезло меньше.

Мэтт хотел обнять Питера, но тот сказал: «Не надо» и убрал руку. В лунном свете Смит видел, как напряглась спина Питера, будто он пытался что-то подавить в себе.

— Поэтому ты так ненавидишь людей.

— А за что их любить? Они уверены, что за деньги можно делать все, что угодно. Вся эта грязь, подлость цветет буйным цветом. Снаружи все благополучно и красиво. Но стоит присмотреться, и видна гниль. Я запрещаю совершать каминг-аут. Тебя уничтожат, пожалуйста, не делай этого.

Он говорил спокойно, словно рассказывал безобидную историю на ночь. Мэтт не рассердился, наоборот, ему стало невыносимо тоскливо.

— Хорошо, — сказал он, отворачиваясь. Теперь луна светила ему в лицо, но Мэтт не стал опускать жалюзи. Постепенно он погрузился в глубокий сон без сновидений, но перед этим переходом, где-то на краю сознания мелькнула мысль: «Так много ссор, я устал».

***


— Тук-тук. — В кабинет Питера заглянул Данливи. — Скучно без студентов? Ничего, еще два с половиной месяца и ты снова будешь звездой кафедры.

Он ввалился в комнату, тяжело дыша и обмахиваясь носовым платком. Смит мельком взглянул на него и продолжил набирать текст.

— Слушай, тут такое дело. — Заместитель декана опустился на стул. — А почему у тебя нет кондиционера?

— Не поставили, — лаконично ответил Питер. Ему не понравилась гримаса на круглом лице Данливи: будто тот собирался выразить соболезнование.

— Понятно. Так значит я о деле пришел поговорить. Наверно, это неправильно истолкованные сведения… во всяком случае, я всегда толерантно относился к разного рода… тьфу, черт.

Питер внимательно смотрел на коллегу, чувствуя, как сдавило затылок.

— Ты не волнуйся, мы все тут как одна семья, — продолжал выкручиваться Данливи, красный и потный от волнения. — Скажи, ты живешь с… Господи, Боже мой, ну зачем мне это знать?

Смиту стало трудно дышать.

— Тебя видели с молодым человеком в кафе, и вы вели себя, как пара, — выпалил заместитель декана. — Питер? Я обязан обо всем знать, ты ведь понимаешь, слухи и пересуды вредят нормальному функционированию коллектива.

Не поднимая головы, он произносил канцеляризмы и обретал уверенность, прячась за безликими фразами.

— Ты талантливый преподаватель, студенты тебя любят, в твою группу охотно записываются. Ты отлично читаешь лекции, ведешь дополнительные занятия, твои работы достойны наивысших оценок.

Питер откинулся на спинку стула.

— Ничего не изменится, слава Богу, наше общество не такое, как прежде, — пыхтел Данливи. — Никто тебя не осудит, но ты сам понимаешь. Лучше дать объяснения публике, а то такое нафантазируют.

— Да, Майкл, — скрипучим голосом ответил Смит, — я несколько месяцев живу с мужчиной.

— Ну и хорошо, — с облегчением произнес Данливи. — Вот и славно. Живешь, и живи на здоровье. Я рад за всех, кто счастлив.

Он пожал Питеру руку и ретировался из кабинета.

— Ну все, началось, — простонал Смит. Он долго сидел на одном месте, ни о чем не думая, смотрел в одну точку, крепко сжав пальцы в кулаки. Затылок по-прежнему ныл от тупой боли, Питера слегка подташнивало, и вернулось головокружение. Он взял телефон, чтобы позвонить Мэтту. «Он на работе. — Смит положил мобильный в ящик. — Не стоит ему мешать». Он достал из другого ящика таблетницу, медленно поднялся, держась за стол. В мини-холодильнике стояло несколько пластиковых бутылок с водой, Питер бросил в рот две таблетки и запил их ледяной минералкой.

Обедать он не пошел, не рискнул встречаться с коллегами. Так и просидел до конца дня, выкурив две пачки сигарет. Уход домой напоминал бегство, Питер специально спустился по лестнице, чтобы ни с кем не пересечься в лифте. Это была чистой воды паранойя, но страх пересилил здравый разум.

— Ты сегодня неважно выглядишь, — сказал Мэтт во время ужина. — Что-то случилось?

— Нет, все нормально, — уклончиво ответил Смит.

— Много курил?

— Не помню, — признался Питер. — Но, судя по тому, что пришлось покупать сигареты, я прикончил все запасы.

— Понятно, — отозвался Мэтт, помрачнев. — Решил умереть раньше назначенного часа?

Смит продолжал есть, как ни в чем не бывало.

— Я переживаю о твоем здоровье. — Мэтт отодвинул от себя тарелку. — Но тебе, кажется, все равно?

— Не стоит волноваться. — Питер мягко улыбнулся. — Надо подать заявку для брачной лицензии и найти двух свидетелей. Что? Ты недоволен?

— Доволен. — Мэтт вдруг вскочил и бросился к Питеру, смеясь и непрерывно его целуя. Успокоившись, он взял из холодильника два пива и, лукаво усмехаясь, спросил: — Или ты предпочитаешь шампанское?

Смит замахал рукой:

— Нет, только не шампанское. Ты готов к бумажным хлопотам?

— О да! — Сияющий Мэтт не мог усидеть на одном месте. Он то и дело подскакивал, ходил по кухне, переставлял предметы, снова садился, потом опять подрывался. Питер неожиданно спросил:

— Ты ведь не сердишься за то, что я сказал тебе прошлой ночью? Насчет своего прошлого.

Мэтта словно окатили холодной водой.

— Зачем ты стараешься испортить настроение? — обиженно ответил он. — Я не хочу с тобой расставаться. И то, что было когда-то… да, меня это расстроило, нет, разозлило. Я думаю, что ты не имел права так с собой поступать. Ты ведь не умирал от голода.

— Надо было платить за обучение. Я не мог постоянно вытаскивать деньги из кармана родителей. — Питер одним глотком допил пиво и смял банку. — Я вернулся к этой теме, чтобы ты еще раз все обдумал. Основательно. Чтобы ты включил мозг, а не следовал настроению. Я совсем не идеальный и добрым меня нельзя назвать. Я совратил Джонатана, он не смог отказать. Он слишком от меня зависел, я давал ему деньги. Он был талантливым студентом, но у него не хватало усидчивости и ума держаться подальше от азартных игр и сомнительных знакомств. Но я не ставил своей целью затащить его в постель, просто хотел помочь, он мне нравился. Джонатан это заметил, странно, что другие ничего не поняли. Я тогда перестал осторожничать, часто приглашал Пси в свой кабинет, долго с ним разговаривал.

— Заткнись. — Мэтт изменился в лице. — Прошу, хватит. Ты специально это говоришь, чтобы я отказался от брака. Точнее, ты хочешь, чтобы я вообще ушел. Не можешь жить без драмы?

— Я не принуждал Пси, он не был девственником, когда появился в этой квартире. — Питер продолжал говорить, уставившись в одну точку. — Но я мог не доводить до секса. В сущности, не надо было вообще что-то начинать.

— Еще слово, и я тебя ударю, — пообещал Мэтт. — Я изобью тебя, слышишь?

— Не хочу, чтобы между нами были какие-нибудь тайны. — Смит бросил банку в мусорное ведро.

— ОК, продолжай исповедь. — Мэтт поставил на стол начатую бутылку джина. — Давай, не стесняйся. Я тоже выпью, чтобы вынести твои откровения. Включи фантазию, не хватает мерзких подробностей. Сделай из себя монстра, маньяка.

— Ты не любишь джин, — заметил Питер. — Я лучше лягу пораньше, хочу завтра к восьми попасть на работу.

Мэтт долго убирал в кухне, справляясь со своими чувствами. Ему в самом деле захотелось оставить вещи, взять документы и уехать куда угодно. Но он представил себе новую жизнь, и от этого на душе стало горько. У Мэтта на глаза навернулись слезы, но его мог услышать Питер, у которого был довольно острый слух. Поэтому Смит, кривясь, выпил немного джина и сел перед телевизором, в итоге уснув в кресле.

***


— Что это? — Данливи вертел в руках лист бумаги.

— Заявление об увольнении, — ответил Смит. Ему жутко хотелось курить, но у заместителя декана была аллергия на табачный дым.

— Что на тебя нашло?

— Майкл, я хочу уволиться.

— Сдурел ты, что ли? Тебе еще девять лет до пенсии! — Данливи покачал головой. — Ты заболел? Что случилось?

— Ты сам знаешь, что случилось, — ответил Смит, ногой захлопывая дверь. — После того, как все узнали некоторые факты из моей жизни, я не могу тут работать.

— Питер, сколько лет мы знакомы? — Майкл подумал, что за такие нервы университет обязан начислять ему премию. — Ты хоть раз слышал от меня что-нибудь ксенофобное? Я даже к нелегалам отношусь толерантно. Давай говорить начистоту, я не люблю тебя пламенной любовью, ты ведь сам понимаешь, твой характер не располагает к симпатии. Но я тебя уважаю и как преподавателя, и как незаменимого коллегу. Ни единого пятнышка на репутации, позавидовать можно!

Смит стоял с таким видом, будто перед ним разверзлась бездна.

— Я не заговариваю тебе зубы, Питер. — Данливи взял несколько салфеток из коробки, протер лицо и шею. — Не буду скрывать, многие были в шоке от новости. Но враждебности нет, клянусь, это правда.

Он разорвал заявление.

— Поезжай домой, отдохни. Даю неделю, чтобы ты очнулся. Знаю, ты обо мне невысокого мнения, как о человеке. Я три раза женился, и ни черта не получилось. — Данливи загрустил. — Пора научиться доверять людям, Питер. Я буду тебя защищать, если возникнет такая надобность, обещаю. Но я более чем уверен, что все будет идти своим чередом. Пожмем руки, и проваливай, пока я не передумал.

Ошарашенный Смит с благодарностью протянул руку раскрасневшемуся Майклу.

***


Сначала идея поведать обо всем сослуживцам казалась Мэтту великолепной. Но только он открыл рот в ординаторской, чтобы это озвучить, как понял, что нет подходящих слов. «Доброе утро, как дела? Я — гей». Смит вжался в стул, представив, насколько глупо это прозвучит. «У меня будет бракосочетание. Спасибо, спасибо. Нет, это не Клара. Его зовут Питер». Это явно было лучше, но все равно как-то не так.

Он ничего не сказал.

Вечером, перед уходом, Мэтт задержался в раздевалке. Рядом с ним громогласно трепались интерны, перевозбужденные от первого рабочего дня. Смит стащил с себя футболку, сунул ее в пакет, но пока доставал свежую, услышал, как кто-то сказал: «Глянь, какие царапины у этого чувака. Видать, у девки хватка, как у кошки». Парни начали хихикать и отпускать пошлые шуточки.

— Кто это сказал? — Мэтт развернулся с таким грозным видом, что интерны отпрянули от него, перестав смеяться.

— Да расслабься, все нормально! — Один из них, высокий рыжий парень, хотел похлопать Смита по плечу, но Мэтт сделал шаг назад. В сущности, ему не стоило так эмоционально реагировать на глупые реплики, по сути ничего такого страшного в них не было. Обычная болтовня молодняка, но нервы Мэтта в последнее время были на пределе.

— Закрой рот, придурок! — прорычал он. — Во-первых, ты не имеешь права так отзываться о женщинах! И, во-вторых, я живу с мужчиной!

Казалось, что интерны перестали дышать, уставившись на Мэтта, как кролики на удава. Раздосадованный Смит оделся, схватил сумку и отправился на стоянку, в полной мере ощущая себя настоящим идиотом.

«Господи, Господи, ну зачем я это сказал! Не так, я хотел не так! И что теперь делать? Вернуться? Состроить дурацкую гримасу? "Парни, я вас разыграл, а вы повелись!" — Мэтт как следует отпинал колесо машины. — Представляю, что завтра начнется в отделении. Эти щенки примчатся ни свет ни заря, чтобы поделиться новостью».

Питер пил кофе, сидя в кухне. Конечно же, он курил, хотя Мэтт настоятельно просил его поменьше это делать. Окна в квартире были открыты, но запах дыма давно успел впитаться в обстановку, стены и потолок.

Мэтт влетел в прихожую, хлопнув дверью. Снимая одежду на ходу, он ввалился в ванную, где долго стоял под душем, пока не полилась холодная вода. Недовольство своей ошибкой никуда не делось, поэтому Мэтт в дурном настроении появился в кухне. Вид пепельницы, заполненной окурками, послужил катализатором взрыва.

— Это я должен делать? — осведомился он, хватая пепельницу и вытряхивая ее содержимое в мусорное ведро. — Кошмарная вонь! Если начать ремонт, то со стен будет никотин стекать! Безответственный идиот! Осточертела твоя тупость!

— Ты хочешь выместить на мне свою непонятную злобу? — Питер демонстративно закурил. Разъяренный Мэтт вырвал сигарету из его пальцев и вышвырнул в окно. Туда же полетела пачка и зажигалка. Питер неторопливо встал, приблизился к Мэтту и вдруг схватил его за горло, протащил за собой и прижал к стене.

— Не смей на меня кричать, — прошипел он, надавливая на гортань. — Слышишь?

Мэтт задыхался, у него потемнело в глазах, но он ничего не делал, чтобы освободиться. Питер убрал руку и помог Смиту перебраться на стул, налил воды в стакан, всем своим видом показывая, что сожалеет о содеянном.

— Ненавижу насилие, но еще больше ненавижу быть жертвой, — сказал он, и эти слова не прозвучали как оправдание.

— Я сделал ошибку, — сиплым голосом признался Мэтт, отдышавшись. — Интерны, я проговорился.

— Нас видели в кафе. — Присев на корточки, Питер рассматривал красные пятна на его коже. — Поэтому в университете в курсе событий. Я хотел уволиться, но Майкл, то есть, заместитель декана, отговорил, пообещав, что не допустит травли. Он дал неделю отдыха. Черт, следы останутся. — Он высыпал на полотенце лед и приложил к шее Мэтта. — Извини.

— То же самое ты проделывал с Джонатаном? — похрипел Мэтт, кладя руку поверх руки Питера.

— Ему нравилось, когда я душил его во время секса. — Смит потянулся было за сигаретами, но остановился, задумчиво посмотрев в сторону окна. — Надеюсь, ты ни в кого не попал.

Мэтт тяжело вздохнул, устраиваясь поудобнее на стуле.

— Больше семи-восьми минут нельзя охлаждать, — сказал он. — Я сам подержу. Ты так много куришь, потому что нервничаешь. Постоянно нервничаешь.

Питер встал позади него, гладя по голове.

— Успокойся, все в порядке. Нам ничего не угрожает, поверь в это. — Мэтт закашлялся, у него саднило горло. — Гражданское партнерство разрешено с две тысячи пятого года.

— Я знаю, — судя по тону, Питер расстроился.

— Не накручивай себя, не будет никаких проблем, — уговаривал его Мэтт, думая о завтрашнем дне. — Если не хочешь, то давай не подписывать никаких бумаг. Черт, надо лечь.

Он добрался до кровати, опираясь на Смита.

— Простишь? — Питер лег рядом с Мэттом. — Это как рефлекс. Когда на меня так кричат, в голове словно контакты перемыкает, возникает желание убить.

— Поцелуй меня, — попросил Мэтт через минут десять. В перерывах между поцелуями Питер сказал:

— Зажигалка — это подарок старого приятеля, надо бы ее поднять.

— Мне в этом виде выйти? — хихикнул Мэтт, толкая его так, чтобы Смит лег на спину.

— Нет, — выдохнул Питер, — хватит твоих стонов при открытом окне.

***


Вопреки опасениям Мэтта, синяков почти не было заметно, но осталось покраснение. Он поехал на работу, оставив на столе записку: «Зажигалку принесу, но сигареты не куплю».

Вещица валялась в кустах, Мэтт поднял ее и начал рассматривать. Раньше он как-то не обращал внимания на золотисто-бордовую зажигалку с логотипом фирмы «La Geer». Смит поднес ее близко к глазам и увидел выгравированную маленькую букву J. Ему стало неприятно, будто за спиной появился Джонатан, что в принципе было невозможным. Мэтт посмотрел на окна квартиры, ожидая заметить там Питера, но там никого не было. «Интересно, он не пошел за ней вчера, потому что ему наплевать на память о Джонатане? Или таким образом он хочет избавиться от прошлого? Тогда он мог раз сто ее выбросить».

По дороге ему позвонила мать и сообщила, что приехала в Лондон. «Нам необходимо поговорить», — судя по тону, она волновалась. Мэтт сказал, что в половине двенадцатого дня он будет в кафе рядом с больницей. Звонок матери не был неожиданным: накануне Смит отправил смс-сообщение, что собирается заключить брак с Питером.

На работе он ожидал всякого, но коллеги вели себя как и прежде, не лучше и не хуже. Разве что интерны наблюдали за ним более пристально, чем вчера. Смит окончательно перестал внутренне зажиматься, когда убедился в отсутствии враждебности. Предупредив начальство, что ему необходимо уйти на полчаса, он поспешил на встречу.

Лора Смит была красивой женщиной с пышными каштановыми волосами. Она надела легкое платье нежно-зеленого оттенка и выглядела великолепно.

— Привет, — сказал Мэтт, усаживаясь напротив нее. Он тщательно скрывал, что сильно нервничает. — Есть свободные полчаса, точнее, двадцать пять минут. Как папа?

— Работает, — Лора смущенно улыбнулась. — А как твой… Питер?

— Тоже занят. — Мэтт заказал ланч и спросил у матери: — Ты будешь что-нибудь есть или пить?

— Нет, спасибо. Итак, у тебя все по-настоящему.

— Ну да, — кивнул Смит. — Ранее я сказал, что это не игра и не блажь. Я люблю Питера, и мы решили заключить гражданское партнерство.

— Ты уверен? — спросила Лора. Она выглядела равнодушной, но Мэтт знал, что в данный момент в ней идет борьба материнской любви, здравого смысла и условностей.

— Это было неожиданной затеей, и я не думал, что Питер согласится. Но он согласился.

— Мэтт, у вас огромная разница в возрасте, — Лора говорила негромко, чуть наклонившись вперед.

— Отец долго сердился? — Мэтт поблагодарил официантку.

— Долго. Ты ведь понимаешь, такую новость нам сложно принять и понять. Да, конечно, мы стараемся относиться к такому… безразлично. Нас никогда это не касалось. — Миссис Смит тщательно подбирала слова, но у нее все равно не получилось не задеть сына: — Ты всегда был нормальным, а потом…

— Я — нормальный. — Мэтт еле сдержался от крика, не веря, что слышит эти жестокие слова именно от нее.

— Да-да, разумеется, извини, вырвалось. — Лора почти заискивающе посмотрела на него. — Но это нелегко осознать. И родственники, как быть с ними? Другие родители ждут невестку, внуков, в конце концов. А что получим мы? Пародию на брак?

— Я сделаю то, что надумал. — Мэтт торопливо доел, хотя аппетит пропал. Но он знал, что если бросит есть, мама пристанет с вопросами насчет его здоровья. — У меня немного времени, надо возвращаться на работу. Я не хочу, чтобы наши отношения прекратились. Ты — моя мама, самый дорогой в мире человек. Но я давно живу своей жизнью. Питер — это мой личный выбор, меня никто не принуждал и не насиловал.

Она отвернулась. «Сдерживает слезы? Или очередные колкости?» — Смит сжал волю в комок, чтобы не начать упрашивать маму не продолжать словесную экзекуцию. Лора молчала, и Мэтт не выдержал, спросил:

— Я разочаровал тебя и папу? Скажи, ты считаешь, что я вас опозорил?

Она кивнула.

— Мама, но чем я вас опозорил? — Он взял ее за руку. — Посмотри, я — твой сын. Твой Мэтью. Разве я стал другим?

Лора всхлипнула и вдруг кинулась в атаку:

— Как я могу сообщить подобную новость своему брату? Как? А родственники твоего отца? А соседи? Тебя знают с рождения, любят, уважают, а ты такое преподносишь! Поверь, двери нашего дома всегда открыты для тебя, но не для него. Ты должен нас понять. И твой брак. Ну зачем он нужен?

— «Мы», «нас», а где «я»? — не выдержал Мэтт. — Ты можешь быть сама собой? Я никогда не замечал за тобой гомофобии.

Лора замолчала, снова отвернувшись.

— Мне пора возвращаться на работу. — Он встал.

— Не обижайся, прошу. — Лора тоже поднялась. — Поверь, я желаю тебе всего самого наилучшего.

— Разумеется, — вымученно засмеялся Мэтт и, расплатившись за ланч, вышел из кафе.

— Не сердись на меня, и на папу тоже не сердись, — сказала миссис Смит, догоняя его. — В глубине души я надеюсь, что ты или одумаешься, или мы смиримся с ситуацией.

— Тебе поймать такси? — Мэтт почувствовал неприятную слабость в ногах.

— Буду благодарна. — Лора хотела его поцеловать, но он не наклонил голову. — Извини, что так все получилось.

— Ничего страшного. — Смиту хотелось сказать что-то особо колкое, но он так на это и не решился. До конца дня у него было впечатление, что жизнь не удалась, и что все очень плохо.

***


— Когда ты признаешь, что нуждаешься в очках? — спросил Мэтт, уставившись в телевизор. Питер лежал на кровати и что-то обдумывал, изредка делая пометки в блокноте, поэтому не сразу ответил.

— Я это давно признал, а ты чем-то расстроен. Хочешь спровоцировать скандал? Как ты успел убедиться, я не из тех, кто терпит домашнее насилие.

— Я виделся с мамой, — произнес Мэтт, чувствуя себя самым несчастным человеком в мире.

— Вот как? — Питер закрыл блокнот. — Судя по всему, разговор у вас вышел странный и обидный.

— Да. Они в самом деле уверены, что я придуриваюсь. — Мэтт выключил звук и попросил: — Давай пойдем куда-нибудь?

— Я не против, — ответил Питер. — Надо же как-то тебя утешить.

***


Они сидели в кафе и ели двойную порцию сливочного мороженого из одной вазочки.

— Ну как? Полегчало? — с улыбкой спросил Питер. — Я прекрасно тебя понимаю, так что ничего не скрывай.

— Полегчало, — признался Мэтт, тщательно облизывая ложечку. — Ты понимаешь только из-за жизненного опыта.

Эти слова задели Питера за живое:

— Я любил родителей, но их постоянные приставания «а когда ты женишься? Мы хотим внуков. Время проходит, невесты разбегутся» меня жутко раздражали. Родители не были глупыми или ограниченными, но подобные разговоры позиционировали их не с лучшей стороны. Я только начал преподавать, и заводить какие-либо отношения мне было совсем не с руки. Так, изредка случайный секс. — Питер ухмыльнулся. — Все шло неплохо, если бы не ежевечерние беседы насчет женитьбы. Как вспомню об этом, так в полной мере ощущаю себя настоящим идиотом. Я не хотел съезжать на другую квартиру, с трудом привыкаю к новому месту. Знакомство с Сильвией освободило меня от матримониальных планов родителей.

Он снова ухмыльнулся.

— Сильвия была приятной девушкой. Она работала в книжном магазине, слушала Grateful Dead, носила пеструю одежду, в волосы вплетала бисерные нити. В общем, пыталась быть хиппи, что, в принципе, у нее получалось. Она как-то взяла и приклеилась ко мне. Очень кстати приклеилась. Конечно же, ее внешний вид и замашки большого ребенка не понравились моим родителям, но Сильвия быстро сменила гардероб и поведение. Она не была болтливой и навязчивой, поэтому я приучил себя к мысли, что мы будем жить вместе. Я привык к ней, даже стал доверять. Господи, ну я точно был идиотом.

— Ты проговорился насчет своей бисексуальности? — догадался Мэтт.

— Да. Как-то она восхищалась своей знакомой, которая призналась, что является лесбиянкой. Сильвия была такой искренней, взахлеб рассказывала новость. Когда она умолкла, я ей открылся. Сильвия нервно похихикала, потом спросила: «Ты шутишь? Нет? Да ладно, ты все придумал». Уже понимая, что стоит заткнуться, я начал ее убеждать в своей искренности. Она вроде бы справилась с эмоциями и зачем-то убедительно изобразила, что это ее возбуждает. А потом она пошла к моим родителям и обо всем доложила.

— Но почему? — Мэтт взял Питера за обе руки. — Успокойся, у тебя пальцы дрожат.

— Она подумала, что я сошелся с ней ради прикрытия. Но она действительно мне нравилась. Я до сих пор уверен, что мог бы прожить с ней всю жизнь. Так что я отлично тебя понимаю.

— У тебя была бурная, насыщенная жизнь, чему я не завидую. Столько лет испытывать вину, практически ни за что, ты портил нервы себе, Сильвии, родителям. Из-за чего? Скажи, что послужило пусковым моментом твоего страха? — спросил Мэтт.

Питер недоуменно посмотрел на него, и Мэтт поспешил разъяснить свой вопрос:

— Изнасилование, шантаж, нападение? Что с тобой случилось? Ведь после этого…

— Ты ничего не понимаешь. — Раздраженный Питер рывком убрал руки, едва не разбив вазочку. — Ничего подобного со мной не происходило. Разве ты не осознаешь своей неправильности? Для этого осознания не нужно изнасилование.

— Ну все, ты точно рехнулся. — Мэтт подозвал официантку. — Два кофе, пожалуйста, и счет.

Он дождался, пока девушка отошла от столика, и продолжил:

— Я не психотерапевт, и мне надоело слушать ерунду. Хотел быть нормальным? Кто мешал? Ты сам себе мешал, причем постоянно. Эгоист, нытик, псих, продолжить список? Странно, что никто тебя не убил до этого времени. Ты хочешь выглядеть жертвой? Ну уж нет, ты не жертва. Соблазнил Пси, потом сманил Клару, попутно не забыв завести интрижку со мной. Когда тайна открылась, ты сбежал к Джонатану. Но только на горизонте опять замаячила Клара, как ты снова стал типа нормальным. Она указала тебе на дверь, ты стал жить со мной. Ты похож на паразита, который приклеивается к новому хозяину, начинает тянуть из него соки, а едва хозяин пытается от тебя избавиться, ты его меняешь.

— Это жестоко и несправедливо. — Питер отвернулся. — Не надо.

— Почему не надо? — возмутился Мэтт. — Ты играешь моей жизнью, а я должен молчать? Ты найдешь себе новую игрушку, и я отправлюсь на лавку запасных. Когда игрушка начнет кусаться или вырываться, ты ее забросишь и вернешь меня. И так до того времени, пока у тебя будет хватать сил на секс.

— Ты ошибаешься, — обиженно произнес Питер. — Я тебя люблю, и никто другой мне не нужен.

— Извини, но я не верю, — сухо ответил Мэтт и, положив на столик половину оплаты, вышел из кафе. Сначала он хотел напиться, но посчитал такой порыв слишком примитивным, и отправился в бесцельное путешествие по городским улицам.

Мэтт шел куда глаза глядят. Три раза он заблудился, один раз его чуть не спровоцировали на драку, четыре раза ему предлагали секс, он дважды отправил смс Питеру, сообщая, что скоро вернется домой. Примерно в половине двенадцатого Мэтт все-таки выпил первую кружку пива, в следующем баре заказал две порции виски, потом опять пиво, и таким образом не пропустил восемь баров. В девятом ему стало плохо, Мэтт еле успел добраться до туалета, и после этого пил только кофе.

Домой он попал в четыре часа утра. В квартире было тихо и темно, Питер спал на кровати, лежа на спине и удерживая в пальцах правой руки фильтр от истлевшей сигареты. Левой он судорожно вцепился в покрывало. На полу был рассыпан пепел, пепельница на тумбочке была как обычно заполнена окурками. Мэтт чувствовал себя настолько паршиво, что, не раздеваясь, лег на диван в гостиной и уснул. Утром ему пришлось постараться, чтобы привести себя в порядок. Он постоял под контрастным душем, принял несколько таблеток аспирина и поехал на работу. В этот день Мэтт торжественно проклял алкоголь, одновременно испытывая тошноту, головокружение сонливость и рассеянность. Его ужасное состояние не заметил разве что слепой, а таких в отделении не наблюдалось, поэтому над Мэттом то и дело подшучивали. Он вяло отвечал, мечтая о конце работы, чтобы можно было вернуться домой и немедленно лечь спать.

«Когда я уходил, Питер так и не проснулся, — внезапно вспомнил Мэтт, и похолодел от дурного предчувствия. — У него чуткий сон, так почему я не разбудил его своим шумом?» Смит позвонил Питеру, но тот не отвечал. Оставалось только гадать, почему: то ли Смит как обычно игнорировал мобильный, то ли с ним что-то случилось. Мэтт накрутил себя настолько, что к середине дня не мог думать о чем-либо другом, кроме как о Питере. Воображение рисовало ему ужасные картины, и Мэтта буквально трясло от страха. И когда он собрался поехать домой и проверить, все ли хорошо, в приоткрытую дверь ординаторской просунулась голова интерна.

— Мистер Смит! Там вас ищет один человек! — сообщил он. Мэтт почему-то вообразил, что этот человек — Питер, поэтому выскочил в коридор, отыскивая взглядом высокую фигуру Смита. Но вместо Питера возле стола дежурной медсестры стоял пожилой мужчина в коричневом костюме.

— Папа? — удивился Мэтт, жестом подзывая одного из своих коллег. — Постой тут, я сейчас.

Он упросил сотрудника прикрыть его на время отсутствия, сбегал в ординаторскую за ключами от машины и, бросив на ходу «скорее!», промчался мимо ошалевшего отца.

— Что происходит? — Смит-старший задавал этот вопрос уже в пятый раз, но сын и не думал отвечать. — Мэтью! Я с кем разговариваю?

— Да со мной ты разговариваешь! — Мэтт постукивал пальцами по рулю. — Тебя прислали надавить на меня, я угадал?

— Мама волнуется, — уклончиво ответил отец. — Куда ты так торопишься?

— Будешь переубеждать и отговаривать? — Сегодня тактичность и воспитанность не являлись добродетелями Мэтта. — Забудь об этом. Не можешь понять, просто прими как должное. Я никогда не приведу в ваш дом невесту, я никогда не женюсь на женщине, даже если она окажется последней представительницей своего пола. Я люблю Питера, это не заскок.

— Перестань. — Отец насупился и отвернулся. — Я приехал, чтобы посмотреть на тебя, узнать, как ты живешь.

— Для такого давно придумали скайп, — язвительно произнес Мэтт.

— Да ты убьешь нас! — вскрикнул мистер Смит, хватаясь за сиденье. — Ты умеешь водить?

— Вообще-то да, умею. — Мэтт едва не проскочил на красный свет.

— Что с тобой творится? — Отец вытер вспотевший лоб. — Черт возьми, я думал, что ты собрался отправить нас на тот свет!

— Зачем? — удивился Мэтт. — Все-таки, для чего ты здесь?

— Я не имею права приехать в Лондон? — Смит-старший слегка рассердился. — Или не имею права зайти на работу к собственному сыну? Ну вот опять началось! Следи за дорогой! Господи, что ты делаешь?

Поставив машину на стоянку, Мэтт торопливо снял халат и швырнул его на сиденье.

— Ты так и собираешься тут сидеть? — осведомился он. Смит-старший пожал плечами и вышел из машины, щурясь от яркого солнца. Ему не оставалось ничего иного, кроме как последовать за сыном, вбежавшим в один из подъездов кирпичного четырехэтажного дома.

Мэтт с трудом попал ключом в скважину и, чертыхаясь, открыл дверь.

Питер готовил овощи, размешивая их деревянной лопаткой в большой сковороде. Он слушал музыку в наушниках, поэтому вздрогнул, когда Мэтт взял его за руку.

— Ты меня с ума сведешь, — начал было Питер, но Мэтт крепко его обнял. Питер не заметил постороннего, вошедшего в квартиру, поэтому ответил на поцелуй Мэтта.

— Добрый день, — сдавленным голосом произнес Смит-старший, останавливаясь на пороге кухни. Питер слишком поспешно отстранился от Мэтта и ответил:

— Здравствуйте, рад вас видеть.

— Папа, это — Питер. А это мой отец — Джеймс, — сообщил Мэтт, ловя себя на том, что заискивающе смотрит на отца. Мистер Смит сухо сказал:

— Ясно. Я не планировал приезжать сюда, мне необходимо побеседовать с тобой, но не в таких условиях.

Питер беспомощно взглянул на Мэтта, почти сразу взяв себя в руки.

— Вы можете поговорить в соседней комнате, — сказал он, отворачиваясь и надевая наушники.

***


Очутившись в гостиной, мистер Смит долго осматривался, шевеля губами, словно начитывал беззвучную молитву. Мэтт не сводил с него глаз, и заметил гримасу отвращения на лице отца, когда тот увидел кровать в спальне.

— Был бы он хоть моложе. — Джеймс сразу перешел к делу. — Ты рехнулся? Он тебе в отцы годится! Одумайся, откажись от него, ты всегда был нормальным. Что на тебя нашло? Какая муха укусила?

— Почему-то дома ты не был таким категоричным, — ответил Мэтт, надеясь, что Питер ничего не слышит.

— Я не хотел причинять дополнительную боль твоей матери, — сказал Смит-старший. — Ты разбил ей сердце.

— Неправда! — не выдержал Мэтт.

— Ну да, разумеется, мамочка всегда простит своего сыночка, — язвительно произнес отец. — Но я — не она. Я не собираюсь мириться с твоим безумием. Да о чем это я? Ты с жиру бесишься, не знаешь, как выделиться?

Мэтту показалось, что его пригвоздили к стене и облили грязью.

— Позорище! — продолжал отец, расхаживая по гостиной. — Ты самое настоящее позорище! Что я должен сказать всем, кто знает нашу семью? Мне проще солгать, что ты уехал в другую страну. Что ты умер!

— Папа, кажется, ты забыл, какой нынче год. — Мэтт почувствовал мелкую, отвратительную дрожь во всем теле.

— Нет, не забыл, — отчеканил мистер Смит. — Знаешь что? Я думал, что мы поговорим, как мужчины. Но ты притащил меня сюда, насильно познакомил со своим… черт, да я не знаю, как его назвать! Ты заставил меня его увидеть и услышать! Ты неисправим, я в тебе разочаровался!

— Хватит, — простонал Мэтт. — Прекрати.

— В общем так. — мистер Смит щелкнул пальцами. — До того момента, когда ты не осознаешь, что заблуждаешься, не смей показываться в моем доме. Ты все уяснил?

Не дожидаясь ответа, он ушел. Мэтт стиснул зубы, стараясь успокоиться. Первым порывом было побежать за отцом, вернуть его, извиниться. «Просить прощения? Но за что?» — Смит подавил крик ярости и, отдышавшись, направился в кухню. Сейчас ему, как никогда до этого, хотелось оказаться рядом с Питером.

***


Вопреки своему нежеланию подслушивать, Смит все-таки снял наушники и повесил их на ручку одного из шкафчиков. У него был острый слух преподавателя, поэтому понять, о чем говорит отец Мэтта, не составляло никакого труда, несмотря на плотно закрытую дверь. Питер вздрагивал каждый раз, как мистер Смит повышал голос.

— Позорище! — выкрикнул отец Мэтта, и Питер немедленно сделал шаг к двери, но остановился, сжимая и разжимая кулаки. Он услышал, как мистер Смит пробежал мимо кухни, потом хлопнула входная дверь. Питер торопливо схватил наушники и включил плеер, изображая человека, усиленно занятого прослушиванием любимой музыки.

— Вчера я не мог заснуть, принял снотворное, поэтому не слышал, как ты ушел утром, — сказал Питер, когда Мэтт обнял его сзади.

— У нас есть снотворное? — вяло удивился Мэтт, утыкаясь лицом в его волосы. — Я переволновался как истеричка. Прости за все те слова, которые я вчера наговорил.

— Я забыл мобильный в машине. — Питер повернулся к нему. — Извини. Не люблю мобильные телефоны.

— Ничего страшного. — Мэтт улыбнулся. — Мне надо вернуться на работу. Ты будешь куда-нибудь уходить?

— Не знаю, может быть. Я включу рингтон, обещаю. — Питер взял очередную сигарету. Мэтт достал зажигалку и протянул ее Смиту.

— Хотел еще вчера отдать.

— Спасибо. — Питер провел пальцем по гравировке. — Приятная память. Ну все, не задерживайся.

— Какое снотворное ты принимал? — Мэтт задержался в дверях, встревоженно глядя на Питера. — Надеюсь, у тебя нет склонности к суициду?

— Медик в семье иногда бывает проблемой, — рассмеялся тот. — Если ты хоть немного понял, с кем имеешь дело… суицид — это явно не мое. Можешь быть уверен, я не собираюсь умирать раньше времени.

Мэтт снял воображаемую шляпу и низко поклонился.

***


Питер забрал из машины телефон, как и обещал Мэтту, но рингтон так и не включил. Потом он долго сидел на подоконнике в спальне и курил, пристально рассматривая прохожих. Внезапно его словно кто-то толкнул в спину: Питер быстро подошел к прикроватной тумбочке и достал из нее футляр для кольца. Некоторое время он вертел его в пальцах, словно увидел в первый раз, а затем отнес в кухню и спрятал на одной из полок.

Мэтт вернулся поздно вечером, явно расстроенный, но не желающий это показывать. Он молча ужинал, изредка кивая в ответ на слова Питера, который пытался развеять дурное настроение Мэтта, рассказывая ему о какой-то ерунде.

— Ты ведь слышал мой разговор с отцом, — утвердительно произнес Смит, перебивая Питера. — Я чувствую себя настоящим идиотом. Притащил его сюда, до последнего надеялся, что он смягчится. А вышло все наоборот. Отец ясно дал понять, что пока я буду с тобой… нет, не так. Пока я буду геем, мне не стоит показываться в кругу семьи.

Питер замер, уставившись на стол.

— Ты был прав, — устало продолжил Мэтт. — Я причинил боль своим родным.

— Поверь, в этом случае я хочу неправым, — негромко отозвался Питер. — Извини. Я испортил тебе жизнь.

— Я совершенно измотан. — Мэтт отодвинул тарелку. — Пойду спать.

Питер хотел последовать за ним, но остался сидеть за столом. Через минут десять он неторопливо навел порядок в кухне. Затем закрыл дверь и, поставив перед собой джин, взялся за сигареты. Он раздумывал о разговоре Мэтта с отцом и о возможных вариантах развития будущего и, как Питер не старался представить все в радужном свете, ничего хорошего ему не виделось. Скорее всего, виной такому пессимизму был алкоголь, и в результате у Смита защемило сердце. Не на шутку испугавшись, он немедленно затушил сигарету и отправился в постель. Мэтт крепко спал, и Смит лег рядом, положив руку на его бок. Мэтт сразу повернулся, сонно вздыхая, и обнял Питера, который, невзирая на ночную духоту и жару, не стал отстраняться.

***


— Да ты спишь на ходу, иди отсюда, — со смехом сказал Мэтт, глядя на сонного Питера, бродящего по кухне. — Все, хватит геройствовать. Забыл, что у тебя отпуск? Так вот, иди и ложись спать.

Питер послушно поплелся в спальню, перед этим отрывисто сказав:

— Там, в шкафчике.

Мэтт проводил его взглядом и начал открывать один за другим шкафчики, не имея ни малейшего представления, что именно искать. Но почти сразу он обнаружил футляр для кольца, обтянутый темно-красным бархатом, и сел на стол, забыв, что имеет все шансы опоздать на работу. Любуясь красотой зеленого янтаря, Мэтт еле сдержался, чтобы не разбудить Питера и поблагодарить за подарок.

Питер проснулся в два часа дня. У него болела голова с похмелья и от долгого сна, поэтому он, приняв аспирин, вернулся в постель. Но лучше ему не стало, головная боль только усилилась, и Смит принял снотворное, что с ним случалось крайне редко. Это был второй раз за такой короткий отрезок времени и, засыпая, Питер подумал, что слишком стар для подобных нервных потрясений.

***


Мэтт снял кольцо, когда подъехал к больнице, и спрятал его в карман джинсов. Он не желал отвечать на неизбежные вопросы, немного сожалея о своем недавнем стремлении к каминг-ауту. Сейчас он почти понимал страх Питера перед открытостью, безжалостные слова отца посеяли в нем тревогу и боязнь перед осуждением. Теперь он не знал, как отреагирует на негативные отзывы, ощущая слабое, но болезненное стремление закрыться от окружающих. Подобная эмоция была для него новой, и Мэтт чувствовал себя некомфортно.

Но несмотря на пошатнувшуюся уверенность в своих силах, у Мэтта все равно сохранилось хорошее настроение из-за подарка Питера. Ранее он сказал, что кроме документов для регистрации партнерства, надо бы позаботиться о неофициальной части мероприятия. Питер упирался изо всех сил, высказываясь против большого количества гостей. Сначала он заявил, что хватит и двух свидетелей, ведь их можно было взять из числа работников мэрии. «Все эти фуршеты и застолья тянут за собой ненужные расходы, — говорил он. — Лучше потратить деньги на что-нибудь более полезное». Но Мэтту удалось уговорить его пригласить хотя бы Данливи: «Из благодарности, тебе так не кажется?» Питер согласился после короткого раздумья, и Смит продолжил убеждать его, что «конечно же, десятки гостей это очень затратно, в общем-то, у нас не наберется столько хороших знакомых». После этого Питер незамедлительно сказал: «Знаешь что, я не такой нелюдим, каким ты меня представляешь». Он быстро назвал нескольких человек из числа своих коллег, и Мэтт обрадовался такому прогрессу. Но он сомневался, стоит ли приглашать Клару и ее нынешнего бойфренда. Он не знал, как отреагирует Питер на их появление, поэтому решил спросить у него, но позже.

Сегодня ему определенно везло: до конца смены в отделение не поступило ни одного тяжелого больного. Но, как это часто бывает, все-таки сработал закон подлости. За сорок минут до окончания рабочего дня привезли самоубийцу-неудачника, который спикировал с крыши двухэтажного строения. При этом он сломал несколько ребер, которые — конечно же! — впились в легкие. Мэтт мысленно застонал, представив предстоящую возню, но это была его работа. Он выкроил минутку и послал Питеру сообщение, что не вернется вовремя.

***


Питер проснулся поздно вечером, все еще ощущая слабость и головную боль. Но, глянув на часы, стоящие на тумбочке, он встал, зная, что скоро придет Мэтт. Смит приготовил ужин и сел за компьютер в гостиной, чтобы проверить электронную почту, в тайной надежде, что его вызовут на работу. Папка с письмами была пустой, зато в папке для спама числилось около трехсот посланий. Питер удалил их одним махом, немного волнуясь, потому что Мэтт задерживался. Смит пошел в прихожую, где обычно оставлял мобильный, и прочитав коротенькое смс-сообщение, вздохнул с облегчением, при этом все равно испытывая тревогу.

— Вот я привязался к человеку! — досадливо воскликнул Питер, хлопая себя по лбу. — Жил бы себе спокойно, так нет!

Он выкурил сигарету и выпил две чашки кофе, потом схватил ключи от машины и выскочил из квартиры.

Разумеется, в такое время прием посетителей был закончен, но Питеру повезло: больница была огромной, в вестибюле сновало много людей. Ему удалось пройти к лифту и подняться на нужный этаж, не привлекая внимания охранников. Он остановился перед дверью в отделение, потом потянул ее на себя и приблизился к стойке, за которой сидела дежурная медсестра.

— Добрый вечер. — Питер вдруг сообразил, что, возможно, своим визитом поставит Мэтта в неловкое положение. Но он уже сказал «а», было необходимо произнести «б». — Подскажите, пожалуйста, Мэтт Смит еще на рабочем месте?

Бойкая медсестра (таких шустрых девиц Питер всегда опасался) бегло осмотрела его с ног до головы и, хитро усмехнувшись, спросила:

— Доктор Смит сейчас занят, я не могу его позвать. Вы понимаете, я обязана позвать охрану и выставить вас отсюда. Вы видели, который час? Но лично для вас я уточню, чем конкретно доктор Смит загружен в данную минуту.

— Буду весьма признателен. — Питер ласково улыбнулся девушке, все больше ощущая скованность. Ему захотелось побыстрей уйти, но так нельзя было поступить — в таком случае он бы выглядел как капризный старик. Медсестра вскоре вернулась и сообщила, что «доктор Смит освободится в течение десяти минут».

— Вы можете подождать его вон там. — Она махнула маленькой ручкой в сторону диванов, на одном из которых в одиночестве сидела заплаканная молодая женщина в потертых джинсах и широкой полосатой рубахе.

Вскоре Питер понял, почему девушка была такой покладистой. По коридору засновали врачи и медсестры, внимательно его разглядывая. Питер снова с трудом поборол искушение сбежать, ему казалось, что тело окаменело от вынужденного положения. Он сидел, выпрямившись и упираясь руками в диван, будто собирался встать. Из кондиционера веяло прохладой, но Питеру было жарко и неудобно. Он чувствовал себя рабом на торгах, а вокруг суетились покупатели, которые разве что не заглядывали ему в рот.

Мэтту о Питере сообщила одна из медсестер, только что заступившая на смену. От волнения у Мэтта пересохло в горле, он выглянул из палаты и увидел необычное оживление среди своих коллег. «Вот черт, — рассердился он. — Мерзкое любопытство». Мэтт достал из бумажника кольцо и надел его. Удостоверившись, что можно уйти, Смит переоделся.

— Привет, — сказал Мэтт, подходя к Питеру. — Давно ждешь?

Смит с трудом поднялся.

— Извини, я сглупил, — ответил он, протягивая Мэтту руку. — Старый дурень, приперся сюда. Теперь тебя не оставят в покое.

— Успокойся, рано или поздно все случается, — Мэтт погладил его по щеке. — Домой? Я могу оставить машину на стоянке. Пойдем?

Питер негромко произнес:

— У меня затекли ноги, не могу с места сдвинуться. Буду ковылять.

— Ладно, подождем. — Мэтт мельком посмотрел на женщину, которая не сводила глаз с него и Питера. Она перестала всхлипывать и вытирать покрасневшие глаза носовым платком, сейчас ее больше интересовала пара, стоящая напротив, чем судьба брата, пытавшегося покончить с собой. Когда его привезли в отделение, она громко причитала и требовала, чтобы ее пустили к брату. В данный момент она явно забыла о трагедии.

Он едва не сказал: «Лучше поразмысли, почему твой близкий родственник хотел умереть, а не пялься на нас». Но это было бы непрофессионально, поэтому он спросил у Питера, может ли тот идти. Смит кивнул и заметил:

— Ты надел кольцо.

— Честно говоря, не носил его на протяжении дня, — признался Мэтт.

— Это просто символ. — Питер пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. — Безделушка.

Они шли к лифту, и Мэтту казалось, что чужие взгляды просвечивают его и Питера какими-то чудо-лучами. Всем было крайне интересно, словно их только что выпустили из продолжительной изоляции, и оба Смита являли собой некую диковинку. Но Мэтту показалось, что в этой заинтересованности нет ненависти, и он приободрился.

— Хочу носить эту безделушку, — уверенно сказал он, крепко держа Питера за руку.

— Наконец-то! Меня так никогда не осматривали, ужас! — Питер привалился к стенке лифта, переводя дух. — Я купил кольцо специально для тебя.

— Если так, то оно для меня бесценно. Черт, я говорю, как герой паршивого дамского романа! — засмеялся Мэтт.

— Ты не читаешь дамские романы. — Питер похлопал себя по карманам. — Я тут решил понемногу снизить количество сигарет.

— Похвально. А как насчет бросить?

— Нет, это никак. — Питер снова взял Мэтта за руку, когда лифт остановился. — Ты должен знать о пользе курения.

— Вздор! — запальчиво ответил Мэтт. — Я знаю о вреде. Хочешь, расскажу?

— Табачные компании заказали исследования о вреде курения, чтобы сократить время перерыва для своих работников. — Питер покачал головой. — Осталось пройти еще один осмотр в вестибюле. Наверно я преувеличиваю, и никто не будет на нас смотреть.

— Перестань. Пройди, как король.

— Гм, а ты будешь моей королевой? — весело спросил Питер. Мэтт поцеловал его и сказал: «Не проблема. Но подвязку не надену».