Кофейные зерна... На белоснежном запястье смотрелось изумительно, я даже пожалел, что не ношу с собой ничего, что умеет делать снимки. Стандартный комм, полагавшийся мне по долгу службы, такой функцией оборудован не был. А ехал я отнюдь не на отдых, хотя наш флаер и шел к Саргийским водопадам.
- Что-то не так, офицер? - с милой улыбкой поинтересовался парень.
Я молча помотал головой, показывая, что все в порядке. И продолжил дальше таращиться на своего попутчика.
Он уж точно ехал на отдых - легкомысленная белая майка с кислотно-синим принтом, светлые штаны из какой-то модной среди молодежи немнущейся ткани и легкие плетеные тапки. Я в своем военном металлике рядом не смотрелся.
А браслет из крупных псевдозерен - пластик? крашеное стекло? - в три ряда плотно обнимающий его руку, все еще продолжал привлекать внимание.
- Все точно в порядке? - повторил парень. - Офицер...
- Майкл Ллойд, - я сообразил представиться.
- Найджел, - сверкнул белозубой улыбкой собеседник.
Фамилию он мне не назвал, хотя собирался, это я отметил машинально. Но мне, в принципе, было фиолетово, мы проведем в этом отсеке четыре часа, считая одну остановку. И разойдемся, как два корабля в бескрайнем космосе.
- А вы в отпуск, офицер Ллойд?
- Нет.
Я умел вести нормальные разговоры, правда, только не с молодежью. Сколько этому парню лет, двадцать? Для моих тридцати восьми...
- Вижу, вы не очень-то разговорчивы, - со смешком заметил Найджел. - Вообще или это я вам так не по нраву?
- Вообще.
Меня этот парнишка немного смущал своей энергией, кипучей, словно кофейный браслет впрыскивал ему бодрящее зелье прямо в кровь. У меня был однажды медбраслет, вводил по часам лекарство.
Найджел явно не терял надежды меня разговорить, я по глазам видел. Стало весело.
- Офицер Ллойд, а где вы служите?
Я вздохнул и молча ткнул пальцем в нашивку на рукаве. Найджел смутился на долю секунды, после чего полез изучать представленное.
- Джей-четырнадцать. Это штурмовики?
Я кивнул, не вдаваясь в подробности. Штурмовик - это ж звучит красивее, чем затычка в каждую дыру полицейского недосмотра?
- Значит, вы не военный?
- Нет. Раньше был. Теперь служу в "осах".
Найджел на меня смотрел так восторженно, что мне стало неловко.
На самом деле, ничего такого уж выдающегося я не совершил: мир не спас, планету тоже. Освобождение заложников, взятие склада с наркотой и несколько статей без указания имени. Выдающегося ничего, жалование приличное, риск ниже чем на войне - рутина и обыденность.
- Это ведь вас награждали Серебряной Звездой семь лет назад? Я читал.
Черт, парень, семь лет назад тебе полагалось смотреть журналы с голыми девицами и читать комиксы, а не военные сводки.
- Да. Тогда награждали весь взвод. Троих даже прижизненно.
Найджел кивнул, подтверждая, что это тоже читал. Несколько минут мы молчали, я в память о друзьях, парень... А кто его знает. Но потом эта тишина перешла в обычное молчание. И мне даже понравилось. Найджел сидел тихо, касаясь моего плеча своим, но присутствие парня в личном пространстве не напрягало.
- А у вас есть домашнее животное, офицер Ллойд?
- Были рыбки, но я отдал их соседскому мальчишке. Родители не могли ему купить питомца, все деньги уходили на его лечение. А рыбки его вылечили, смотрел на них... И там была рыбка-стрела, тоже болела. И Тим сказал, что умрет не раньше, чем она.
- И что? - Найджел раскрыл глаза.
- Рыбу я подменил на здоровую, а живет стрела до ста восьмидесяти лет.
Найджел разулыбался так, словно Тимми был ему младшим любимым братишкой.
- Вы очень добрый.
- Я просто умею ценить жизнь, вот и все.
Найджел внезапно скривился, прижал ладонь к груди.
- Что болит? - я потянулся к кнопке вызова.
Найджел закашлялся. Я вздохнул, сообразив, что парень простужен и за грудь цепляется потому, что раскашлял ее.
- У вас есть что-то успокоить это? - обратился я к пришедшей стюардессе.
Та, заученно улыбаясь, мигом притащила какую-то маску в индивидуальном пакете. Найджел нацепил ее и успокоился, вдыхая лекарство.
- Еще чем-то помочь?
- Нет, спасибо.
Найджел выдышал все лекарство и пояснил:
- На учебе простыл. Еду лечиться к водопадам.
Я кивнул, откидываясь назад. Что ж, у всех свои болезни. Гражданских валит простуда, военных - пули.
- А кем вы будете работать на водопадах, офицер Ллойд?
- Я отправлюсь дальше водопадов, в тренировочный лагерь для курсантов.
Найджел явно расстроился, но вслух ничего не сказал.
- А учишься ты на кого? - я решил поддержать беседу.
Найджел жалобно посмотрел на меня:
- Спецфотосъемка.
Я опешил. Вот этот бледный кузнечик будет вести съемку на местах преступлений? Там порой закаленные спецфотографы с многолетним стажем в осадок выпадают.
- Не ту профессию ты выбрал.
- Это не я, это родители, - сердито фыркнул Найджел.
На это мне сказать было нечего. Меня тоже на военную стезю загнала матушка. Отца я не знал, могу лишь догадываться, что он был ее сослуживцем. Но я смирился, да и быть военным-контрактником оказалось куда лучше, чем мыкаться непристроенным на гражданской профессии. А вот этого кузнечика куда сунули?
- А кем ты бы хотел быть?
Найджел задумался:
- Архивариусом.
Я пару раз моргнул от такой экзотики.
- А с чего тебя вообще туда отправили?
Найджел посмотрел на меня с тоской:
- Отец в полиции служит. И брат. А я медкомиссию не прошел. В медицинский не попал на учебу. И пришлось идти и учиться на фотоспец.
Я сочувственно похлопал его по плечу. Что тут сказать, я не знал. У меня свободы выбора в свое время тоже не было, но я справился.
- Мне кажется, мама проплатила медкому за мою выбраковку.
Я кивнул. Эту женщину я понимал. Муж и старший сын... Насмотрелась, наверное, в свое время на больницы и похороны полицейских. И понесла медкому последние деньги, выкупать жизнь младшего сына. В фотографов не стреляют.
- А там страшно, офицер Ллойд?
Я задумался, страшно ли выглядит размазанный по асфальту парень-самоубийца. Или вспоротый живот проститутки, из которого торчит роза.
- Мерзко, Найджел. Это мерзко. Страшного уже ничего нет, просто искореженные останки.
Он кивнул:
- У меня практика с сентября. Я буду с дежурным спецом ездить и учиться всем тонкостям.
Я пожал плечами:
- Может, тебе понравится.
В конце концов, почему бы и нет? Будет ездить, фотографировать, научится подмечать, что важно, а что нет. Станет циничным, злым и покроется броней, будет видеть не погибших людей, а объекты съемки.
- А такое вообще может нравиться?
- Может нравиться все. Иногда фотограф способен одним кадром раскрыть преступление. Ты тоже детектив, только допрашиваешь тела и обстановку.
- А разве не в морге тела допрашивают?
- Там их уже пытают, а ты вежливо осведомляешься.
Да, не умею я все-таки мотивировать молодежь на свершение подвигов. И расписывать, как это славно - нести низкооплачиваемую ответственность за чужие жизни. К счастью, мы приземлились на остановку, Найджел поспешил куда-то убежать.
Я выходить не собирался: ноги не затекли, курить не тянуло. Так что я со спокойной душой задремал на полчаса. А потом вернулся Найджел.
- Офицер Ллойд...
Я приоткрыл глаз. Найджел протягивал мне кофейный браслет. У него на запястье, плотно обхватывая, сидел синий широкий пластиковый напульсник.
- Это же твой...
- Ну, вы так смотрели, - растерялся Найджел.
- Сочетание с твоей кожей понравилось.
Заалел парень стремительно, но кофейную цепочку протягивал. Я взял ее, пропустил меж пальцев. Зерна оказались настоящими. И ходили свободно.
- Кофейные четки...
Найджел разулыбался, закивал:
- Я сам снизал. Берите. На счастье.
На счастье я взял. Найджел снова уселся рядом, привалился ко мне плечом и задремал.
Расстались мы на вокзале, махнув друг другу на прощание рукой. Черт его знает, почему я не взял номер комма Найджела. А с другой стороны, на кой ему такой друг как я? Будет учиться, вылетит с практики, отец будет недоволен, но брат и мать заступятся - я будущее этого мальчика знал наизусть. Так оно обычно и бывает. Не такие уж и судьбоносные оказались эти четыре часа...