— Да не знаю я, кто он такой! — зафиксированный в кресле контрабандист из людей перешел на отчаянный вопль. — Можете делать со мной, что хотите, не знаю! Он никогда не говорил со мной лично. И деньги я перевел на счет, оформленный на подставное лицо. И товар передать он сам не явился, прислал своих людей, то есть, это были не люди, а кроганы. Ничего больше не знаю! Дальше буду говорить только в присутствии своего адвоката.
Больше допрос ничего не дал. Что бы у него ни спросили, он требовал адвоката, ругался на беззаконие, что особенно веселило после того, как его поймали с поличным на покупке партии контрабандной брони N7. Контрабандист что-то кричал про расизм и проклинал «чертовых турианцев», припоминая их ненависть к людям и даже Войну Первого Контакта.
Гаррус еще не бушевал, но был близко к этому. Загадочной фигуры, продавшей контрабанду, как будто не существовало. Все происходило словно само. Разве что броня эта растреклятая сама пришла, топая пустыми ботинками. Гаррус иронично щелкнул мандибулами, представив себе это: зрелище явно для сильных духом. Контрабандист опять талдычил про адвоката, беззаконие, произвол СБЦ, чертовых турианцев, дискриминацию людей. Это уже начинало порядком бесить. Информации не было, хоть к Серому Посреднику на поклон иди. Впрочем, этот вариант Гаррус отмел сразу. Еще чего не хватало. Это его второе дело, и он его раскроет, не ударив в грязь лицом перед Челликом. И без всяких там посредников, будь они хоть серо-буро-фиолетовыми в крапинку.
Вообще-то, это было не их дело, заниматься этим должен был Таможенный отдел, но по тому словно волна напастей прошла — половина сотрудников болела, половина захлебывалась в волне контрабандных товаров. Так что одно из их дел с радостью вручили отделу Следственному, то бишь, Челлику, который заявил, что нет ничего лучше для погружения в профессию, чем дело о мелкой контрабанде.
— Как дела? — Челлик не замедлил появиться, как всегда, бесящий до желания выхватить оружие и врезать по морде рукоятью.
— Неплохо, — сдержанно отозвался Гаррус.
Детектив Дециан Челлик был в СБЦ чем-то вроде символа непокорности и свободомыслия, раздражал директора Паллина, заставлял негодовать большинство коллег, но неизменно раскрывал дела, ловил, арестовывал, устраивал перестрелки и погромы. И все ему сходило с рук из-за блестящей работы. Каким именно образом Гаррус Вакариан, уже не стажер, а полноправный оперативник СБЦ, оказался прикреплен к угрюмому и желчному детективу, никто не знал. Ошибка в документах, не иначе.
Гарруса сразу после подписания всех документов вызвал к себе сам Паллин, долго прохаживался по кабинету, заложив руки за спину, наконец, повернулся и изрек:
— У вас блестящее будущее, Вакариан, очень блестящее. Не загубите его, связавшись с Челликом. Вам лучше перевестись на другой участок, там будут более… традиционалистских взглядов следователи. Это все для вашей же пользы.
Гаррус обещал подумать о переводе. Но все как-то было недосуг, Челлик внимания на него не обращал, у него крутилось сразу четыре дела, по которым надо было работать, так что юный оперативник был предоставлен самому себе, встречаться со старшим напарником не приходилось, так что оснований для перевода не было.
Но они грозили вот-вот появиться, Челлик снова был пьян, а это означало поток сарказма и поучений. Гаррус начинал понемногу терять терпение.
— Вакариан, вы никогда ничего не раскроете, если будете щелкать мандибулами и пялиться на азари. Действовать — вот ваш козырь! Решительность и быстрота действий. Что вам удалось выбить из подозреваемого? Ничего? Купились на крики об адвокате? Не подумали вышибить признание?
— Законных способов добыть признание у нас нет, — сказал Гаррус, особо выделив слово «законных» и стараясь, чтобы его голос звучал как можно решительнее и тверже. Еще бы это помогло.
Гаррус ждал от Челлика какой угодно реакции от негодования до сарказма, но тот всего лишь посмотрел на него усталым взглядом. А потом мягко произнес:
— Вакариан, вам вообще лет сколько?
Гаррус честно ответил. Ну да, хвастаться нечем.
— Хм, а я-то думал, уж не клон ли вы часом, — язвительно сказал Челлик.
— Простите?
— Клон, говорю. Вы что, глухой ко всему прочему? Ну знаете, тело взрослого, мозги ребенка, кому оно надо, это содержимое черепушки. Вакариан, это вам СБЦ! Мы тут преступников ловим! Или вы думали, что преступники, увидев офицера СБЦ, будут просить пощады и сами все расскажут? Может, вы этого слизняка еще упрашивать будете? Да с таким подходом вам надо идти в ассистенты к Спутнице. Это там все всем делают хорошо и приятно. Вы бы сделали отличную карьеру. Вот только беда, не берет Спутница к себе в ассистенты мужчин.
Гаррус стоял посреди кабинета как оплеванный. Его лицевые пластины непроизвольно дернулись. Никогда его еще так не оскорбляли. Били — было дело, но чтоб вот так вдумчиво, со вкусом и знанием дела смешивать с грязью, а то и чем похуже — не было такого. Разъяренный Гаррус отправился в комнату для допросов, и скоро оттуда донеслось вкрадчивое: «Ну что ж, не хочешь по-хорошему, я тебе покажу, как по-плохому. Ах, адвоката тебе? А больше тебе ничего не надо?» Через пару минут контрабандист уже готов был выложить все, что знает о таинственной фигуре, впрочем, знал и правда не так уж и много, да и сказал вряд ли сильно больше того, что они уже знали. Но Челлик все равно был доволен. Вот так надо вести допрос, и напарничек это умеет. А что молодой да зеленый — это ничего. Научится еще методам, никуда не денется.
— Теперь вы довольны, детектив?
— Не особенно, но ты научишься, — усмехнулся Челлик. — Это не так уж и сложно, просто придерживаешься одного принципа: все плохие должны быть наказаны. Изъясняюсь так, чтобы ты понял, малыш. А теперь мы пойдем в «Логово Коры» и немного там посидим.
В «Логове Коры», как обычно, гремела музыка и толклась куча сомнительного народу всех известных рас, кто-то шумно угощал компанию, кто-то пялился на неприлично откровенный танец и только что слюни не пускал, кто-то бурно выяснял отношения, кого-то уже вывели пенделем. Где-то рядом женским голосом неожиданно громко рявкнули: «Лапы убрал! Я тебе не шлюха!» В общем, типичное злачное место.
Напарники прошли к свободному столику. Гаррус демонстративно уселся спиной к азари, извивавшейся в танце, и стал оглядываться, стараясь делать это незаметно.
За соседним столиком разворачивалась отвратительная сцена с участием двоих людей. Одна — довольно высокая молодая женщина, темноволосая, с аккуратно уложенной стрижкой, темными карими глазами и оттенком кожи, который люди называют оливковым. Второй — Харкин. Лысеющий тип, давно разменявший пятый десяток, с начинающим отрастать брюшком, вечно пьяный или похмельный. Отброс человеческой расы и позор ее представителей в СБЦ. Попойки на рабочем месте, употребление красного песка, давление на подозреваемых побоями и шантажом, злоупотребление служебным положением, нецелевое использование казенных средств, вымогательство и взяточничество составляли далеко не полный список его сомнительных подвигов. Его бы уже давно выперли из СБЦ, но люди вечно находили ему протекцию, чтобы не бросать тень на остальных людей, служащих там. Паллин злился, но ничего не мог сделать против высокой, чтоб ее, дипломатии. Харкин, пялясь на женщину маслеными глазками, облапал ее за задницу. Та треснула его по рукам и злобно прошипела:
— Да я на тебя СБЦ натравлю, сволочь!
Харкин похабно ухмыльнулся:
— Я и есть СБЦ, детка, и готов тебя защитить. Скажи только, куда и как.
Взбешенная женщина только прорычала что-то и широкими шагами направилась к выходу. Она так кипела от ярости, что влетела на ходу в спинку стула Челлика.
— Осторожнее, — вежливо сказал Челлик.
Женщина пробормотала что-то, похожее на извинение.
— Вот этого мутного типа нам и придется прижать. Правда, не знаю, как именно. Есть идеи, Вакариан?
— Чтобы он снова вышел сухим из воды чьим-нибудь дипломатическим решением? — невесело усмехнулся Гаррус. — Ну разве что нападение на свободную прессу пришить. Или пьянку в рабочее время. Ах ты ж, зараза, сейчас не его смена. Впрочем, если он не творит никаких непотребств прямо сейчас, может, нам стоит его спровоцировать? Пока разберутся, кто прав, кто виноват, мы получим то, что нам надо. Даже у дипломатов Альянса терпение не резиновое, а Паллин только порадуется, если Харкин получит по мозгам… они у него вообще есть? Но скажите, Челлик, при чем тут Харкин? Или вы знаете что-то, чего пока не знаю я?
Гаррус намеренно выделил интонацией это «пока». Челлик посмотрел на него с той самой усмешкой, которая так раздражала Гарруса когда-то:
— Возможно, юноша, возможно. Здесь много лишних ушей, поговорим потом, пока что я намерен пить и слушать.
Напарники заказали бренди. Выпивка в «Логове Коры» была на удивление не самой плохой для такого места. Что было в общем логично, если уж сюда приходили в основном за тем, чтобы как следует надраться.
«И все же, не просто так Харкин тянул руки к этой журналистке», — подумал Гаррус. Кажется, он подумал это вслух.
— Конечно же, не просто, поговорим с ней завтра. А сегодня вы уже надрались, юноша, причем безобразно. Пока не скатились до состояния Харкина, идемте.
«И ничего не безобразно», — хотел было возразить Гаррус, и уже открыл было рот, чтобы озвучить эту мысль, но тут же его закрыл. Палавенский бренди — вещь коварная. Пьется легко, насколько легко вообще пьется крепкое спиртное, но в голову дает внезапно. Как он приговорил в одиночку половину бутылки, а главное, зачем? А Челлик? Пить и слушать он собирается. Впрочем, Гаррус сам хорош, нагрузился в рабочее время, не хуже Харкина. С кем поведешься, с тем и наберешься, то есть, от того…
— Идемте, юноша, пока честь мундира не перевесила вас, заставляя валяться на полу, — Челлик был возмутительно трезв. Утро следующего дня было отвратительным. Гаррус продрал глаза, мысленно костеря Челлика с его манерой глушить бренди, не пьянея, да и себя за то, что позволил себе напиться в хлам. Спасибо, хоть своими ногами до дома дошел. Или не совсем своими? Но хотя бы к себе.
По дороге на службу Гаррус думал о вчерашнем инциденте в «Логове Коры». Что хотела от Харкина журналистка? Гаррус знал, кто она такая. Эмили Вонг, фрилансер, специализируется на криминальной хронике. Отчаянная девушка. Однажды добытая ей информация неплохо помогла СБЦ в расследовании дела с раскрытием канала наркотрафика. То есть, мозги у нее, в отличие от большинства собратьев по профессии, есть. Но почему Челлик даже не удивился? Наверняка раскопал что-то важное и теперь мордует его, проверяя на прочность. Одна эта мысль бесила и вызывала желание пинками пригнать всю цепочку контрабандистов в СБЦ.
— Вакариан, вы опаздываете, — Челлик вынырнул из бокового коридора. — Идемте, у нас встреча с Эмили Вонг.
Бодр и свеж, как будто и не пил вчера. Гаррус следовал за ним, стараясь не сделать ни движения лицевыми пластинами.
Журналистка ждала их в районе кафетерия, тут часто собирались оперативники СБЦ и крутились журналисты, надеясь из тех вытащить информацию, так что никто не удивился.
— Эмили Вонг, журналист. Гаррус Вакариан, молодой перспективный оперативник.
Эмили по-деловому пожала руку Гарруса, кинув немного опасливый взгляд на когти. А что такого… когти как когти, он их, между прочим, даже подпиливал. Гаррус дипломатично «не заметил», с какой интонацией Челлик произнес «молодой и перспективный оперативник». После вчерашнего-то разноса и фразы о мозгах ребенка в теле взрослого. Впрочем, с чего бы его так волновали язвительные пассажи Челлика? Каждый день ядом брызжет, пора бы и привыкнуть. Да только не получается.
— Присаживайтесь, Эмили, пообщаемся, — Челлик кивнул на стул. — Итак, расскажите, что вы не поделили с Харкином?
Девушка начала говорить сразу по делу. Это очень понравилось Гаррусу. Ну хоть с кем-то из людей можно нормально вести дела.
— Кто-то провозит на Цитадель запрещенные в местном локальном пространстве броню и оружие. N7, если вы понимаете, о чем я. И от этого военные представители Альянса на Цитадели стоят на ушах. Они же первые под подозрением. Проблема только в том, что исполнитель, пойманный с поличным, — мелкая сошка, а весь канал контрабанды не раскрыть. Его как будто не существует. Деньги как будто сами собой переводятся, все разговоры — по шифрованным каналам. Банковские служащие разводят руками, все легально. Хоть плюй на профессиональную гордость и иди к Серому Посреднику. Да вот только он ломит такие цены, что фрилансеру не по карману.
Лицевые пластины Гарруса слегка дернулись в удивлении. Надо же, не он один думал о том же.
— Ну решила своими средствами, — продолжила Эмили. — Харкин наверняка что-то знает. Он ведь еще не такую дрянь покрывал. Не удивлюсь, если этот скользкий гад замешан и тут. Да вот только что-то пошло не так. Он вроде начал говорить, а потом руки распустил. Фу.
— Значит, он все-таки что-то знает… Если удастся доказать — вышибем его из СБЦ, несмотря на все вопли Удины. Вакариан, мысли по поводу?
— Паллин с ума сойдет от счастья. Что же до Харкина, наверняка ведь очередную взятку пропивал в «Логове». Допрошенный вчера торговец контрабандой говорил о каких-то кроганах, через которых ему и передали партию товара. Может, и Харкину за молчание приплатили через них же или кого-то такого? Чтоб сидел себе и хлопал ушами, когда на рынках подозрительные сделки заключаются и торгуют из-под прилавка. Только с чего он вдруг решил поиграть в откровенность, хоть и недолго? Совсем обнаглел и решил, что неуязвим, потому что его так и будут держать в СБЦ, а он продолжит стричь взятки?
— Полный урод! — скривилась Эмили.
— Надо вышвырнуть Харкина… Когда там у нас Удина отправляется в отпуск на Землю? — Челлик задумчиво постукивал по столешнице пальцами. — Посмотрим, кому он будет нужен, когда прикрываться СБЦ уже не сможет.
— Я готова поделиться с вами найденной информацией, — сказала Эмили. — Посмотрю, что мне удастся разузнать в пресс-службе посольства людей. У меня там была парочка контактов. Не поймите неверно, я не хочу выставить людей в черном свете. Только Харкина. Зря наши дипломаты так цепляются за это позорище. А он и рад дальше тянуть взятки и дискредитировать людей в СБЦ.
— Хорошо. Вакариан, вы займетесь разработкой Харкина, а я попробую пообщаться еще кое с кем. Встречаемся через четыре часа у меня дома, там точно никто не подслушает.
Через четыре часа Гаррус был у квартиры Челлика. Благодаря информаторам Эмили у него были данные о том, что посол Удина отбывает по служебным делам через четырнадцать дней. С одной стороны это было просто прекрасно, никто не будет ставить палки в колеса в вышибании Харкина, с другой — дело осложнялось тем, что действовать надо быстро, чтоб к возвращению Удины Харкина уже в СБЦ не было. Вернуть его он не сможет, да и не захочет.
Кроме того Гаррус забрел в «Логово Коры». Харкина там не было, зато была компания каких-то наемников из людей, крывшая на чем свет стоит арестованного вчера торговца, мол, накроется теперь удачная заварушка, в которую без такой брони и стволов, какие предлагал этот кретин, лучше не лезть.
Гаррус набрал код квартиры Челлика. Новостей было немного, но лучше, чем совсем ничего.
— Кого там принесло? — голос у Челлика был нетрезвым, неприятно скрипящим.
— Четыре часа назад вы сами сказали явиться к вам домой, детектив, — как можно более нейтрально ответил Гаррус.
«И кто бы говорил про пьянство до безобразного состояния», — подумал он про себя, но вслух ничего не сказал.
— Проходите, Вакариан.
Замок прожужал, отпираясь. Челлик осмотрел Гарруса, хмыкнул и кивнул, приглашая внутрь. Пахло в квартире так, словно здесь опрокинули ящик бренди.
Разумеется, никакого ящика в квартире не было. Так что если его и опрокинули, то только в себя. Типичное жилище закоренелого старого холостяка. Мебели почти нет, вещи раскиданы в беспорядке. Гаррус внезапно почувствовал раздражение. Встретиться ему кое с кем надо. С зеленым змием, не иначе. Ни к селу, ни к городу он вдруг вспомнил, что так называют алкоголь люди.
— Я побеседовал с парочкой кроганов, они сказали, что кто-то из их знакомых слышал кое-что о некоем волусе, который вроде как интересовался нашей контрабандой.
На самом деле, слышать это было нужно так: «я славно подрался и надрался».
— У меня же компания наемников в «Логове Коры». Ругали арестованного нами торговца на чем свет стоит. Судя по всему, это нелегальные археологи. Собирались копать на одной из планет Аттического Траверса, там много протеанских артефактов, которые, понятное дело, собирались скрыть. Очередные деятели, ратующие за возвышение человеческой расы. Вот только на той площадке копает Альянс, и охрана у них неслабая. Мне кажется, или это больше, чем просто дело о контрабанде?
— Если это так — оно пойдет выше, за пределами Цитадели мы не работаем, если ты помнишь, — Челлик плюхнулся на застонавший диван. — Волус… Волус — это плохо. Они изворотливы и пронырливы.
— И продадут что угодно и кому угодно. Итак, у нас есть этот волус и те наемники. Вопрос только в том, как они связаны между собой. Сокрытие протеанских артефактов — само по себе серьезное преступление. Ах, да, чуть не забыл. Удина отбывает в деловую поездку через четырнадцать дней. Если источники Эмили Вонг не ошибаются.
— Молодец, Вакариан. Со временем из тебя получится отличный детектив.
— Если волус интересовался судьбой партии контрабандной экипировки, значит ему должна быть с этого какая-то выгода. Предположим, он продал эту экипировку нашему торговцу нелегальщиной. Что еще может интересовать его в таком случае кроме денег, которые он уже получил?
— Информация о том, для чего нужна экипировка, — предположил Челлик.
Гаррус раздраженно дернул мандибулами. Его взгляд стал задумчивым.
— Волус… ну конечно! Еще бы ему не следить за этой контрабандой, Челлик! Если эти деятели что-то накопают в Траверсе, он тоже об этом узнает. И сдаст с потрохами Совету Цитадели, тем самым дискредитировав человеческую расу. И подлизавшись к Совету. У людей и волусов давний вялотекущий конфликт за место в Совете, это все знают. Да вот только Совет не рвется давать это место ни тем, ни другим. Но если волусы утопят людей, их собственные шансы могут повыситься.
— Что ж, встревать в это все мы не будем, у нас и так хватает проблем. Думаю, надо поручить тебе еще пару дел. Многопотоковая работа сложна, но именно ей мы и занимаемся.
— Но…
Гаррус чуть не взвыл, но осекся на полуслове. Значит по-настоящему стоящее дело так и останется нераскрытым? Значит Харкин так и будет заниматься всякой дрянью?
Челлик растянулся на диване, не собираясь никуда идти и ничего предпринимать.
— Что ты стоишь? Сядь уже, не мозоль глаза.
Гаррус крепко выругался про себя, но приказ выполнил. Развернуться и уйти было невежливо, а слушать очередную порцию ядовитых нравоучений лучше сидя. По крайней мере, пока напарник не начнет вырубаться под действием алкоголя. Чего, кажется, не придется долго ждать. Все же Челлик был изрядно пьян.
— Сегодня было еще одно дело. Девчонка-азари, совсем маленькая еще… — Челлик нащупал бутылку у дивна, глотнул прямо из горла. — Нашли в переулке… Ее кровью там было уделано все, перерезали горло, она еще жила с полминуты. Никто ничего не видел, камеры отключены. Четвертый ребенок за месяц. А ты сидишь тут и думаешь, почему этот старый идиот Челлик не интересуется контрабандой. Потому что старому идиоту… Не такому уж и старому, на самом деле… В общем, мне плевать на политику и контрабанду, на наемников и на то, что Таможенный отдел косит болезнь.
В глазах Гарруса на пару секунд отразилась смесь отвращения и ярости. Это кем же быть надо, чтоб в просвещенное время детишек убивать?
— Сколько ей лет… было? Что говорит семья? Она у нее есть вообще?
— Мать рыдает и крушит биотикой все вокруг, отец погиб, был саларианцем, взрыв в лаборатории. Лет… Не знаю, но мелкая.
— О Духи… Только не контролирующего себя убитого горем биотика нам еще не хватало… Ее хоть в клинику отвезли? Она ведь в таком состоянии полквартала покалечит. В клинике ей хотя бы успокоительное уколют, можно будет расспросить как следует. Какие-нибудь следы рядом с телом были? Что говорят криминалисты?
— Криминалисты говорят, что все то же, что и в прошлых случаях — камеры не засекли ничего, следов нет, отпечатков нет, не хватает примерно литра крови, если взять в расчет оставшееся и разбрызганное.
— Раса, пол и возраст предыдущих убитых детей? В каких районах их убили? В каких семьях они жили? Насколько благополучные были семьи? И зачем, интересно, убийце нужен литр детской крови. Челлик, я не знаю, что хуже: или дело о контрабанде, рискующее разрастись в дипломатический скандал межпланетного масштаба, или разгуливающий по Цитадели маньяк.
Челлик повернул голову, несколько минут смотрел на него, потом клацнул мандибулами:
— Считаешь себя самым умным, Вакариан? Я все проверил. Ни одного ребенка людей, исключительно азари и подросток-турианец. Никакой связи семей меж собой.
— На моем месте вы спросили бы то же самое, — уязвленно буркнул Гаррус.
— Я это все уже спросил, и в твоей помощи не нуждаюсь. Просто хотел показать тебе, что тот идеальный мир, который защищаешь, на самом деле, до основания прогнил.
— Ну не позволять же ему теперь разложиться окончательно, — возразил Гаррус, понимая, что прозвучало это до крайности наивно и по-дурацки.
— Именно для этого и существуют парни вроде нас. Которым мешают парни вроде Харкина и Паллина.
— Вот только честно, вас тоже достала вся эта бюрократия? Да преступники могут ходить по Цитадели в открытую и творить все, что захотят, и никто их не остановит. А почему? А все потому, что СБЦ некогда. Вся СБЦ сидит и дружно кропает отчеты по установленной, чтоб ее, форме! Потому что без отчетов по всей форме мы получим по башке.
— Из тебя получится хороший офицер, Вакариан, — одобрительно кивнул Челлик.
— Имеете в виду, исполнительный? — кисло посмотрел на него Гаррус. — Не могу прижать контрабандиста, потому что он дипломат, из-за этого разгорается скандал галактического масштаба, зато у меня отчеты по всей форме. И Харкин занимается всякой дрянью, усложняя работу своим же.
Он все-таки не сдержался и высказал вслух то, что накипело уже давно.
— Выпей, тебе полегчает. Алкоголь притупляет чувство несправедливости, — Челлик протянул ему бутылку.
Гаррус хотел сказать что-то о том, что это была бутылка Челлика, что являться на службу завтра с дурной похмельной головой в его планы не входило, но ничего не сказал и отхлебнул бренди.
— А потом честь мундира перевесит, и я таки буду валяться на полу?
Не вернуть вчерашнюю шпильку все же не вышло.
— Сделай как я — ляг заранее на диван.
— Подвинешься? — спросил Гаррус, больше в качестве мрачной штуки. — Иначе валяться на полу мне придется в любом случае, независимо от тяжести чести мундира.
Пить так пить. С Челликом так с Челликом. Не худший собутыльник, хотя по-прежнему не вызывает теплых чувств. Желания врезать рукоятью пистолета по морде, впрочем, пока что тоже. Другой вопрос, зачем ему такой экстравагантный способ. Табуретке понятно, что Челлик не станет надираться в хлам из-за одного убийства. Не настолько тонкая натура.
Челлик молча подвинулся, освобождая место, снова уставился в потолок.
Гаррус был несколько удивлен тем, что в ответ не последовала ответная подколка. Ничего не оставалось кроме как растянуться рядом, по возможности не прикасаясь к напарнику и стараясь при этом не загреметь с дивана, иначе это будет напоминать тупую комедию. Он отхлебнул еще бренди. Не то, чтобы очень хотелось выпить, просто алкоголь снижал градус общего идиотизма ситуации. В конце концов, в дрезину пьяный напарник скоро отрубится.
Челлик отнял у него бутылку, отхлебнул, вернул ее обратно в руку Гарруса:
— Тебе надо научиться пить. У тебя есть неплохие задатки снайпера, я видел твои показатели на тренировках, ты отличный стрелок. Так что тебе стоит научиться пить так, чтобы не загубить талант. Иначе будешь, как Паллин… Высокомерным напыщенным мудаком, который даже в парализованного элкора из гранатомета не попадет.
— Вроде никогда не напивался до состояния мебели, — сказал он, но прозвучало это не вполне уверенно. — Хотя в парализованного элкора из гранатомета промазать… это ж каким талантом надо быть… я бы сказал, гением.
Его мандибулы насмешливо щелкнули.
— Паллин стал из турианца просто придатком своего стола. У него телохранители… Три телохранителя! У турианца.
Гаррус сделал еще глоток. Впрочем, не слишком большой.
— Позорище!
— Завтра ты отправишься на рынок, постараешься узнать что-нибудь про этого волуса — что он покупал, чем он интересовался. И я не про тех милых торговок-азари, которые щебечут, впаривая рыб.
— Есть на примете парочка продавцов экипировки и оружия, один турианец, второй саларианец, по слухам могут толкнуть нелегальщину, но пока взять их было не с чем. Стоит поспрашивать их.
— Отличный план, Вакариан. Пей. Ты возмутительно трезв.
Гаррус скептически посмотрел на бутылку, которую они успели опустошить на три четверти.
— Точно?
— Точно, не люблю разговаривать с трезвыми.
Кажется, завтра на службу все же придется идти с квадратной головой. Хотя, стоит признать, бренди хороший. Челлик не спешил отрубаться. Кажется, он из тех, кто по пьяной лавочке болтает, как саларианец, которому взбрендила в голову очередная гениальная мысль. Вот зараза.
— И чем тебе трезвые так не угодили?
— Они скучные и правильные, Вакариан.
— Прямо как отчеты о проделанной работе?
Кажется бренди ударило в голову. Или оно подействовало уже давно, только Гаррус этого не замечал.
— Они правильные, да, но не такие уж и скучные.
— Да уж, с нашей работой не заскучаешь. Ну, может, кому, сидя в кабинете, и удается, но нам точно не светит.
— Завтра снова пойдем смотреть на всю грязь Цитадели, — Челлик повернул голову.
— Опять в «Логово» что ли? — мрачно усмехнулся Гаррус. — То есть, не то, чтобы в других местах на Цитадели ее не было, но в этом концентрация просто зашкаливает.
— Что-нибудь придумаем. Останешься на ночь?
Гаррус хотел было ответить, что ему уже давно пора и что завтра голова будет тяжелая, но бутылка в руках была уже пустой, а вместо ответа вышло какое-то невнятное щелканье. Кажется, если кто тут и будет скоро в отрубе, то точно не Челлик. Позорище!
— Видимо, да. Я принесу одеяло.
Когда Челлик вернулся с одеялом, напарник все еще пытался сопротивляться сну, но бутылка из его руки уже выпала и покатилась по полу.
— Как ты мог столь безобразно напиться, Вакариан?
— Э… увлекся. Ты был прав, мне не стоило… столько пить.
— Ничего, просто спи. Разденься только, иначе с утра будешь выглядеть, как будто тебя кроганы выкручивали.
Челлик был прав. Нет ничего отвратительнее, чем уснуть одетым, да еще и пьяным. Пошатываясь, Гаррус стащил с себя одежду и рухнул на диван, надеясь, что скоро отключится.
Рядом улегся Челлик, накрылся вторым одеялом. Медленно гудела очистка воздуха, избавляя комнату от паров алкоголя. Гаррус отодвинулся к стене, снова стараясь избежать прикосновений и не толкнуть его случайно. Сбросить с дивана того, кто оставил тебя переночевать, когда ты надрался до сходства с мебелью, — уже вообще ни в какие ворота не лезет. Челлик, казалось, задремал, дышал ровно и спокойно. Мимо окна пронесся флаер — квартира выходила на общее транспортное кольцо. Гаррусу было немного совестно за свой пьяный вид. Ничего. Завтра будут более серьезные дела на обдумывание, а потом эта история и вовсе забудется. Он закрыл глаза и начал погружаться в сон.
К его удивлению, проснулся он в одиночестве — Челлик стоял у окна, что-то рассматривая в электронном блокноте. Гаррус привел себя в порядок так быстро, как не делал этого даже в юности в учебном лагере под сержантский рык.
— Доброе утро, Вакариан. Еды нет, так что вали на работу.
— Утро добрым не бывает, — ответил приевшейся остротой Гаррус. — Но спасибо, что оставил на ночь. Я бы точно не дополз до дома. Больше не буду столько пить.
С этими словами он вышел. В конце концов, перехватывать на бегу что попало из ближайших автоматов было не впервой, а на рабочем месте имелась аптечка, в которой было и средство, снимающее похмелье. Голова была не тяжелее ожидаемого. И то хорошо.
Челлик за весь день попался только два раза: первый раз в офисе он сцепился с Паллином по поводу обмундирования, второй раз Паллин сцепился с ним по поводу методов ведения допроса. Разумеется, начиналось все в коридоре, продолжалось уже в кабинете, щедро сдабриваясь руганью, нарушениями Устава и крайне острыми высказываниями в адрес друг друга.
— Между ними прямо искры проскакивают, — пожаловался кто-то. — Как только увидят друг друга, все, понеслось. Скоро уже Челлика будем водить под конвоем по коридорам и отсекать взаимодействие с Паллином.
— Вакариан, — от директора Челлик вылетел злой, как кроган, которому дали по голове табуреткой. — Ко мне в кабинет!
Гаррус мысленно поблагодарил Духов, что успел выпить таблетку, и голова не пыталась развалиться от громких звуков. В кабинет Челлика он зашел молча.
— Что удалось узнать?
— На рынках все настолько чисто, что аж противно. Саларианец до тошноты приветлив и вежлив, на пятой минуте разговора челюсти свело от его дружелюбия. Волусы? Какие волусы? Не знаем никаких подозрительных волусов, ну, может, тот, что в соседнем магазинчике мухлюет с налоговой декларацией, так на то они и волусы, чтоб мухлевать, хахаха. Тьфу! А вот турианец вдруг пару-тройку дней назад передал дела партнеру и свалил с Цитадели куда-то в системы Терминус. В Терминус. С Цитадели. Никому ничего не сказав толком. Каково, а? Партнер, естественно, знать ничего не знает, говорит, ему всегда был присущ нездоровый авантюризм и непоследовательность в действиях.
— А после пары ударов по морде? — уточнил Челлик.
— Саларианец и так идет на сотрудничество, довольно быстро сдулся, стоило на него рявкнуть. Турианец, партнер того, который свалил в Терминус, горячо доказывал, что сам не одобряет нелегальщину и не рискует с ней связываться. Не врал и, судя по всему, не умеет даже. Итак, у нас есть волус-невидимка, судя по всему, из дипкорпуса, который устраняет свидетелей. Но должен же он хоть на чем-то проколоться.
Челлик кивнул:
— Пожалуй, надо поближе присмотреться к волусам. Ладно, идем, есть у меня один знакомый, думаю, он не откажет нам в продвижении расследования. Он из Спецкорпуса, а это дело явно уже затрагивает сферы их интересов.
К флаерной стоянке оба шли молча.
— Я поведу, — было первой репликой, на которую расщедрился Челлик.
Гаррус, не сказав ни слова, молча уселся на место рядом с водителем. На месте встречи ждал саларианец, непривычно спокойный для своей расы, внимательно осмотрел Гарруса, словно просканировал.
— Йоднум Бау, мой верный друг. Гаррус Вакариан, новый напарник.
— Проблемы? — этот саларианец был еще и немногословен, чудо из чудес.
— Немного. Мне нужен доступ к вашим каналам. Один дипломат-волус, пока что неустановленный…
— Подробности?
— Вакариан, изложи, кратко и емко.
— Дело о контрабанде брони и оружия N7. Контрабандиста никто не видел, торговцам нелегальщиной товар передает через третьих лиц, передача денег по зашифрованным каналам. Зацепки немногочисленны и разрознены. Допрос замешанных в деле вывел с одной стороны на подозрительного волуса из дипкорпуса протектората Вол, с другой — на каких-то радикалов из людей, зацикленных на возвышении человеческой расы. Эти деятели снаряжают нелегальную археологическую экспедицию с целью найти протеанские артефакты и скрыть их. Лететь планируют в Траверс, где уже вовсю копает Альянс. То есть, намечается вооруженное противостояние. У нас есть подозрение, что волус-дипломат отслеживает эту экспедицию с целью дискредитировать людей, вменив им сокрытие протеанских артефактов, лишив их тем самым права претендовать на место в Совете и повысить собственные шансы на получение этого места.
Саларианец покивал, выслушав:
— Думаю, я смогу помочь вам по своим каналам. Это дело и впрямь достаточно серьезно. Ожидайте, Челлик, я сообщу.
— Буду признателен.
Оперативник Спецкорпуса ушел.
— Вот так и работаем, Вакариан, что получается — спихиваем повыше и подальше. Что не получается — разгребаем сами.
— Что делаем, пока Спецкорпус пробивает информацию? Без нее мы стучимся головой в запертую дверь.
— Попробуем поработать по другим делам. Например, по тому маньяку. Почитаешь досье, вдруг что увидишь свежим взором.
Вернувшись на рабочее место, Гаррус загрузил материалы дела по таинственному маньяку. Четыре жертвы. Первая — Элия Т’Мори, девяносто девять лет, мать — мелкий клерк в миграционном отделе, отец — турианец, отставной военный, с матерью убитой никогда не жил. Убитая найдена в районе Закера с перерезанным горлом, следов борьбы не обнаружено, по предварительной версии, убийца подошел к жертве сзади, ДНК убийцы на месте преступления отсутствует. Камеры наблюдения на момент убийства были отключены. Вторая жертва — Оринта Миранис, девяносто пять лет, обнаружена мертвой в районе доков, мать занимается наукой, написала учебник по высшей математике, на Цитадель прилетела с Тессии, поссорившись с отцом ребенка, другой азари. Манера убийства в точности повторяет убийство первой жертвы. Камеры не зафиксировали ничего. Третья жертва — Норик Дагерис, турианец, четырнадцать лет, родился на Эфусе, прилетел на Цитадель с родителями и младшим братом. Отец — бизнесмен, продает подержанные флаеры, мать — медсестра в клинике некоей доктора Хлои Мишель. Манера убийства та же, следов нет, ДНК убийцы тоже нет, камеры отключены. И наконец вчерашняя и последняя на данный момент жертва. Нита Курис, девяносто шесть лет. Мать — свободная художница, отец — был саларианским ученым, погиб при взрыве в собственной лаборатории. Найдена еще живой в переулке недалеко от клуба «Логово Коры». Скончалась до прибытия медиков. Убита точно так же, как и все предыдущие жертвы, никаких следов, камеры отключены. Все жертвы найдены в разное время, у всех, согласно данным сканера, не хватает литра крови. Ни сами жертвы, ни члены их семей не были знакомы между собой. Ну и что, кроме этого самого литра крови, объединяет эти убийства? Примерно одинаковый возраст жертв? Раса не подходит, этот несчастный турианский паренек выбивается из общей картины. Цвет крови тоже не подходит. У азари кровь фиолетовая, у турианцев синяя. Вот разве что турианского мальчишку убили как свидетеля. А потом убийца снова взялся за юных азари.
— Увлекательное чтиво, правда? — прокаркал Челлик. — И неясно даже, кого именно в этом обвинять.
— Да уж. Как будто не живое существо этот убийца, а робот какой-то. Но робота можно запрограммировать на стрельбу, а без оружия он будет только драться. Горло перерезать эта железная дура не сможет. Да и шуму наделает преизрядно. Опять же, робот камеры наблюдения не отключит. Что говорят техники, обслуживающие камеры?
— Что в этих районах вечно перебои. Так что ничего криминального сперва не выяснилось. Но почему именно дети?
— И как убийца вычислял время очередного перебоя в подаче энергии?
— Может и сам устраивал, они же не по графику. А считали, что очередной сбой.
— То есть, убийца очень неплохо разбирается в электронике? И знает, что перебои именно в этих районах? И знаком с графиком подачи энергии и схемой ее распределения?
— Получается, что так, но мы прошерстили всех и вся. Мотива ни у кого нет.
— Мотива нет. И комплекта униформы не пропадало? И не было техников, которые уволились или не выходили на работу, или просто пропали?
— Уволились трое людей, перешли на работу в какую-то человеческую организацию.
— А не могли они это устроить? Если кто-то мудрит с камерой у всех на виду, ведь последнее, что подумают свидетели, — это то, что он не имеет на это права. А тут еще и свидетелей никаких не было. А эти люди не были замечены в расистских настроениях?
— Нет, по крайней мере, психологическое тестирование ничего не выявило. — Челлик вздохнул. — Техники ушли в научную организацию, но я ничего не могу предъявить им.
— Что за организация? И что за исследования проводят?
— Да кто их знает, называются «Цербер», занимаются какой-то наукой. Лаборатории, белые халаты, все прочее.
— Лабораторные исследования… белые халаты… Челлик! Кому и зачем нужен целый литр крови?
— Понятия не имею, не для переливания же.
— Кровь для переливания забирают в других условиях. А для исследований, особенно незаконных, сгодится и так.
— И кому мы сможем предъявить это? Ученым?
— Я же не говорю, что нужно немедленно бежать и предъявлять обвинения именно этой организации. Доказательств у нас нет, кроме косвенного подозрения троих бывших техников, обслуживавших камеры наблюдения в районах, где происходили убийства, только на основании того, что аж трое человек сразу взяли и уволились с прежнего места работы, перейдя к ним. Самое страшное в этой ситуации, что мы вообще ничего не можем предпринять, пока этот мудак снова себя не проявит. А также пока мы не определим точные рамки критериев, по которым он выбирает жертв. На данный момент нам известно, что все жертвы, кроме одной, — юные азари, не вышедшие из детского возраста. И убийце нужна их кровь, причем артериальная и быстро. А теперь вопросы, которые возникли у меня по ходу выяснения обстоятельств: как убийца вычисляет жертву, как ему удается заманить жертву в место, где никто или почти никто не ходит, до того, как неполадки на камерах засечет система, как он скрывается с места преступления, не заляпавшись кровью и не оставив своей ДНК, почему он бросает жертв на месте преступления, а не избавляется от тел, и как в числе жертв оказался Норик Дагерис. Я имею в виду, был ли он убит таким же образом, потому что убийце нужна была кровь турианского подростка, при этом вопрос, зачем он убивает детей, также остается открытым, или же его убили как свидетеля, а кровь забрали, чтобы запутать следствие.
Челлик кивнул:
— Это отличные вопросы, Вакариан, но ответа нет ни у кого. Можно лишь предполагать. Я составил карту мест преступлений, они все находятся в одном районе, хотя бы это радует — маньяк не шастает по всей Цитадели.
— Мы должны найти эти ответы, иначе он так и будет убивать дальше.
— С чего предлагаешь начать?
— Если убийце нужна кровь жертв, возможно, ему подходит не всякая кровь. Если мы действительно имеем дело с подпольной лабораторией, может статься, что убийца действует не один, а с подельниками. Скажем, кто-то указывает на жертву с нужным типом крови, что объясняет, почему жертвы такие разные, а кто-то уже убивает и приносит кровь. Я бы поднял данные анализов крови всех трех азари, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку. Данные медкарты Норика Дагериса тоже не помешают, его кровь тоже была забрана. Хотя меня до сих пор мучают сомнения, забрали ли у него кровь, потому что она представляла интерес, или просто хотели запутать следствие. В конце концов, убийце было необходимо действовать очень быстро, и если он хотел убрать свидетеля и смыться, проще было перерезать жертве горло и сваливать. Возиться с забором крови, которая не представляет никакого интереса, слишком уж накладно.
Челлик что-то изучал в терминале, потом поднял голову:
— Никакого совпадения по группам крови, все четыре — разные. Хотя есть кое-что интересное — криминалисты прислали отчет: последняя девочка сражалась за свою жизнь, она оцарапала убийцу.
— То есть, у нас есть ДНК убийцы?! Пробиваем эти данные по базам всех клиник и медицинских лабораторий Цитадели. Всех — значит и этого… как его… а, «Цербера» тоже. Быть того не может, чтоб он ни разу не болел и не делал даже самого простого анализа крови. Данные о ДНК заносятся в медкарту. Совпадение должно найтись. Если совпадений нет, поздравляю, наш убийца хренов фантом, но только кого тогда оцарапала эта несчастная девочка?
Челлик быстро пробегал пальцами по клавиатуре, что-то разыскивая, наконец кивнул и откинулся назад:
— Есть совпадение, один из наших техников. Будем брать.
Гаррус резко подскочил на ноги, проверил исправность пистолета и быстрыми шагами двинулся к выходу из кабинета. Челлик последовал за ним.
— Налево, там мой флаер. Брать постараемся живым.
Гаррус молчал всю дорогу. Челлик несся, обгоняя, подрезая и вообще наплевав на правила.
— Главное — не пороть горячку, — инструктировал Гарруса детектив. — Пришли, скрутили, унесли. Брать будем живьем, наплевать на скандал.
«Как ты еще говорить умудряешься, зараза?» — подумал Гаррус, когда флаер чудом разъехался с грузовиком, но вслух сказал:
— Его вина доказана. Никакой скандал не спасет.
— Я хочу, чтобы его судили. Показательно.
Гаррус злобно клацнул мандибулами.
— По мне, так этот подонок не должен жить. Но убить его мы не можем. Или хотя бы отдать матерям убитых девочек. Они со своей биотикой справились бы.
— Как вариант. Можно будет отдать им.
Челлик заметил, что у Гарруса нехорошо блеснули глаза.
— Им, а не тебе, Вакариан.
— Я готов побыть в роли наблюдателя, — ответил Гаррус. В интонациях его, впрочем, читалось невысказанное «Но лучше бы, конечно, пристрелить собственноручно».
— Отлично, это его дом. Заходим.
Зашли с пистолетами на изготовку, ожидая самых гадких сюрпризов, на которые только способно разумное существо. Человек спал, неприятно похрапывая. Гаррус ждал чего угодно, только не этого, поэтому слегка опешил.
— Глуши и тащим.
Гаррус заехал человеку по башке рукоятью пистолета, надеясь и одновременно жалея, что не вышиб мозги. Какие же они все-таки мягкие, эти люди. Фу. Человек отрубился. Гаррус попытался его подхватить, но понял, что в одиночку его не утащит.
— Тяжелый, сволочь!
Челлик подхватил тело.
— Потащили, я свяжусь с азари.
Вдвоем тащить тело до флаера оказалось сподручнее. Не особо церемонясь, убийцу закинули на заднее сиденье, предварительно заковав в наручники. Гаррус сидел рядом, готовый пресечь любую попытку сопротивления, но человек так и не пришел в себя. Еще несколько минут гонки с подрезаниями, и они были в СБЦ. На стоянке стояли три азари и турианка, у всех одинаково застывшие лица.
— Вы сказали, что нашли что-то, — турианка взглянула на Челлика.
— Да. мэм. Мы нашли преступника.
Турианка беспокойно дернула мандибулами.
— Кто он и где он?
Одна из азари, кареглазая и очень красивая, если бы не полубезумный взгляд, сжала руку в кулак. Вокруг кулака пульсировало и струилось, яркое синее свечение.
— Мэм, вы возле СБЦ, — напомнил Челлик. — Вы можете задеть нас. Нападение на офицеров карается строго. Вакариан, вытаскивай его уже.
Азари жалобно всхлипнула, но кулак разжала. Свечение постепенно исчезло. Две другие азари стали ей что-то говорить, но она не слушала, только разрыдалась. Гаррус, пыхтя, вытащил закованного преступника из флаера. Зеленые глаза турианки блеснули нехорошим огнем.
— Сэр… Это… точно он?
— Это точно он, мэм. ДНК совпало.
Кареглазая азари рванулась было к убийце, который уже начинал приходить в себя. Гаррус еле смог ее перехватить.
— Мэм, я понимаю ваши чувства, но мы должны сначала допросить его. Знаю, легче вам не станет, но именно благодаря вашей Ните мы его поймали. Она была очень храброй девочкой и оцарапала этого негодяя, сражаясь за свою жизнь.
— Его будут судить и оправдают?
— Его вина уже доказана, мэм. Даже самый лучший адвокат его не спасет.
Гаррус старался говорить уверенно, а сам думал, что эта азари скорее всего права.
— Мы возьмем у него пробы и перевезем в камеры. Через час, — сказал Челлик.
— А мы? Что теперь делать нам? — спокойно спросила еще одна азари, очень высокая и синеглазая.
— Он же сказал — через час, — повторила турианка.
Убийца открыл глаза. При виде столпившихся вокруг азари и турианцев, он заорал благим матом, вырвался из рук Гарруса и рванул прочь. Гаррус не успел выстрелить. Кареглазая азари ударила по беглецу биотикой и поймала в поле стазиса.
— Спасибо, мэм, вы не могли бы его вернуть нам? — вежливо попросил Челлик.
Азари тяжело дышала. Остальные матери успокаивали ее и придерживали за руки, ярко светившиеся синим. Убийца смотрел на них полными ужаса глазами и мычал что-то невразумительное. Гаррус не спешил убирать пистолет. Подошли два турианца в форме СБЦ со штурмовыми винтовками. Видимо, возвращались из патруля.
— Проблемы, детектив?
— Серийный убийца детей, попытался сбежать, — ответил Гаррус. — Отконвоируйте в камеру для допроса.
Патрульные не заставили себя упрашивать. Убийцу увели под отвратительные расистские шуточки и подробные комментарии, что и сколько раз с ним сделают при попытке сопротивления.
— Идем, Вакариан, у нас допрос, — Челлик мельком взглянул на одну из азари, та отвернулась.
Неловко поблагодарив кареглазую азари за помощь следствию, Гаррус последовал за напарником, стараясь сохранять спокойствие. Выходило не очень.
— Что, не по себе? — проницательно спросил Челлик. — Впереди еще допрос.
— Знаю, — зло выдохнул Гаррус. — И мне уже охота оторвать этому выродку всё, что отрывается. Ведь права была та азари, ему позволят уйти.
— Не позволят… Я не зря сказал, когда его повезут в тюрьму. Они дождутся.
— И сами окажутся преступницами? Плевать на правила, я в лепешку разобьюсь, чтобы им не пришлось отвечать за то, что они с ним сделают.
— Им и не придется. Ты запомнил приметы этих женщин?
— Было не так много времени разглядывать в деталях, но запомнил метку колонии Эфус на лице турианки и зеленые глаза, та азари, что шарахнула нашего подонка биотикой, довольно красивая и видная, еще одна очень высокая, третья азари… хм, вот ее я запомнил не очень хорошо.
— Неправильно, Вакариан, — наставительно заметил Челлик. — В таких случаях говорят: было темно, не разглядел. И когда руководство спрашивает приметы преступниц, разорвавших какого-то маньяка на куски, раскрываешь мандибулы, пускаешь слюну и делаешь вид, что идиот. Хотя тебе и стараться особо не надо.
— Виноват, исправлюсь, — ядовито осклабился Гаррус. Вся его интонация выражала сожаление о том, что Челлика тоже не зацепило биотикой.
— Все, идем на допрос. И держи себя в руках, а не то этим я займусь.
«Подавись своим последним словом, зараза!» — подумал Гаррус, но решил приберечь злость для убийцы.
Допрашивать не пришлось, арестованный при виде предъявленных доказательств замолчал, на все вопросы отвечал молчанием либо требованием адвоката. Челлик злобно поглядывал на него, однако попыток выбить признание не делал.
— И все же, зачем вы пытались сбежать? — спросил Гаррус. — Вы усугубили ситуацию так, что хуже уже просто некуда. Даже самый хороший адвокат вас теперь не спасет.
Человек свирепо глянул на него и снова промолчал.
— В суде заговорите как миленький, — презрительно фыркнул Гаррус. — Особенно после того, как вам назначат приговор. Вот только это уже никого интересовать не будет. Особенно если вас бросят в «Чистилище». А Альянс на это пойдет, я уверен.
Человек все равно помалкивал.
— Уводите, — отмахнулся Челлик. — Свидетельство его виновности есть. ДНК совпало, криминалисты подписали.
Два конвоира под дулами штурмовых винтовок вывели вновь закованного в наручники убийцу из комнаты для допроса. Когда его вывели на улицу, конвоиров раскидало по сторонам биотикой, оглушив. Тогда убийца снова заорал, крик сменился странным бульканием, затем затих, когда одновременно четыре биотика рванули человека каждая в свою сторону. Изуродованное и переломанное тело с отвратительным звуком рухнуло на землю. Когда Челлик и Гаррус выбежали наружу, у выхода из СБЦ столпился народ в форме и без. Все галдели.
— Вы их видели? Видели?
— Какое там!
— Кажется, там была азари.
— На Цитадели тех азари… Каждую теперь хватать что ли?
— И турианка.
— Турианка-биотик?
— Зуб даю… любой, не искусственный…
— Парни, вы живы там? Что произошло?
— Так это и есть тот сукин сын, который четырех детишек убил? Не, вы как хотите, а я никого не видел! Кто там это дело ведет? Вакариан и Челлик? Им надо, пусть они и ищут, кто эту мразь грохнул. Моя бы воля, я бы им медаль дал. Всем.
— Паллину это скажи, герой.
— Что тут такое? — рявкнул Челлик.
— Грохнули вашего маньяка…
Детектив развел руками:
— Отлично. Вакариан, снимите записи с камер.
Гаррус побежал снимать записи. Он уже знал, что надо делать. Он замнет дело и снимет подозрения с женщин, и плевать на все последствия.
Иногда в этой жизни нужно делать хоть что-то не по правилам. Да, Паллин будет рвать и метать, но сейчас Гаррус не боялся ни его, ни дисциплинарного взыскания, ни внутреннего расследования. Вообще никого и ничего.
«Вы уверены, что хотите удалить запись?»
Гаррус молча выбрал «Да». «Все равно барахлить начала, и ее собирались заменить», — цинично подумал он.
«Не найдено записей», — бесстрастно сообщил терминал. Женщины выбрали правильный участок: просматривала его лишь одна камера наблюдения.
Гаррус сел писать рапорт о завершенном деле, думая о том, что они с Челликом так и не узнали, зачем убийце нужна была детская кровь, и о том, что в той человеческой организации осталось еще двое подозрительных техников. Не говоря уже о том, что это вообще за организация такая, и что за ученые на нее работают.
Через час его вызвали к директору. Венари Паллин был хмур и раздражен:
— Влияние Челлика, да, Вакариан? Я вас предупреждал, что с ним лучше не работать. Значит, так… Либо вы продолжаете работать с детективом Челликом, забыв о карьере, либо вы пишете завтра докладную с просьбой о смене напарника. Подумайте хорошенько. Идите.
Гаррус вышел от начальства, не сказав ни слова. Паллин не идиот, он прекрасно понял, что дело не в неисправности камеры. Если бы его можно было обвести вокруг пальца техническими уловками, хоть и не самыми примитивными, не сидел бы он в своем кресле, хоть и с тремя телохранителями. Прикидываться идиотом было бесполезно, оправдываться — не только бесполезно, но еще и унизительно. Гаррус набрал комм-код на своем омни-туле. «Челлик? Это Вакариан. Надо поговорить. С глазу на глаз».
«Приходи в гости, через полчаса буду готов к приему гостей».
Через полчаса Челлик был действительно готов. В своей обычной манере. На ногах держался, и на том спасибо.
— Проходи, — хмуро сказал он, встретив Гарруса в дверях. — Что у тебя?
— Паллин заставил принимать решение: или мы напарники, или не видать мне повышения как собственного гребня, — без обиняков сказал Гаррус.
— И ты еще сомневаешься? — Челлик сунул ему в руку «гостевую» бутылку. — Выпей и прими верное решение.
Гаррус взял бутылку, но пить не спешил.
— Я его уже принял. О чем завтра же сообщу Паллину. СБЦ насладится очередным концертом, — ядовито усмехнулся он после небольшой паузы.
— Ты решил остаться со мной? Вакариан, я ценю твою беззаветную преданность, но тебе надо написать отказ. Старая замшелая птица вроде меня не годится на роль ступеньки карьерной лестницы.
Гаррус сделал умеренный глоток. Челлик разбирался в хорошей выпивке. Не надраться бы снова. Гаррус посмотрел все еще напарнику прямо в глаза.
— А что годится, Челлик? Ходить по струночке и выслуживаться? Отпускать тех, на кого укажут, потому что их нельзя трогать, да? Не думать головой, зато писать отчеты по всей форме? Ты сам мне сказал: все плохие парни должны быть наказаны. И я буду делать так, чтобы они свое получили, если их вина очевидна. Я хочу ловить преступников, и я буду их ловить. А быть варреном на поводке, который прыгает, когда ему скажут «куси», в мои планы не входит.
— Не глупи. Всегда есть способы делать по-своему, Вакариан. Главное, не зарываться. Хочешь одну небольшую поучительную историю?
— Расскажи.
— Два друга, оба турианцы, пройденная военная служба, блестящее будущее. Оба решили работать в Службе Безопасности Цитадели, им нравилась Цитадель, они были молоды, умели стрелять и были наивны. Они работали вместе, напарниками. И однажды их подставили… Просто взяли и подставили. Руководство решило, что деньги важнее, чем жизни парней. И тогда один из них решил остаться, — Челлик сделал длинный глоток из бутылки. — Он прикрывал отход второго, чтобы тот смог уйти, добраться до своих, привести помощь. Прошло девять лет. Тот, кто ушел из склада, стал директором СБЦ и поклялся, что больше не будет предательств и подстав оперативников. Другой так и остался детективом, работающим на улице. Они возненавидели друг друга, Вакариан. Один — за то, что ему пришлось уйти и бросить друга, ему было стыдно за ту беспомощность, стыдно смотреть в глаза чудом выжившему бывшему напарнику. А тот ненавидел его за то, что ушедший стал лощеным придурком, окруженным телохранителями и живущим по сводам правил, которые когда-то сам же и нарушал влегкую.
— И забыл, ради чего они пошли в СБЦ? — Гаррус помолчал и сказал прямо: — Если я напишу отказ, я тоже не смогу отделаться от мысли, что бросил напарника. А именно так это и будет выглядеть, если я перестану с тобой работать только потому, что ты неудобен Паллину. Как турианец, я привык подчиняться приказам. Но подчиняться приказам и быть марионеткой — не одно и то же.
— Неудобен? — Челлик расхохотался. — Брось, Вакариан. Это очень удобно — разводить руками перед Советом и говорить, что он не может на меня повлиять, такие уж у меня методы, что поделать. Сокрушенно качать головой, всем рассказывать, как бы он рад меня уволить, но вот беда — нет прямых доказательств
— Ага, сделать бывшего напарника мишенью, вешать на него все, что вешается. Действительно, очень удобно. Признаюсь честно, я никогда не испытывал особого восторга от твоих методов, но ты не дал убийце четырех детей уйти безнаказанным. А это много для меня значит.
Челлик развел руками:
— Напиши отказную, Вакариан, тонуть на этом дне тебе ни к чему. Ты умен, сам найдешь свой путь. Я просто показал тебе, что твоя наивная романтизация этой работы ни к чему, тут благородные герои не нужны.
— Я не метил в герои. Но кто-то же должен напоминать, что в СБЦ не все такие, как Харкин. И не у всех одни правила вместо мозгов.
— Тебе дадут другие дела, получше, посерьезнее. Станешь офицером, будешь мне приказы отдавать. Пиши отказ, Вакариан, у меня все будет хорошо и без тебя — работа, квартира, личная жизнь.
Гаррус снова отхлебнул из бутылки. В ней снова осталось меньше трети. И когда они, спрашивается, успели ее почти прикончить? Пожалуй, если он продолжит разговаривать с Челликом один на один, он сопьется. Алкоголь уже начал действовать.
— Хорошо, — сказал он после несколько затянувшейся паузы. Говорить из-за опьянения стало трудно. — Я напишу этот гребаный отказ. Но это не значит, что я хочу и считаю правильным его писать.
— Все неправильно, Вакариан.
— Это… н-не значит, что неправильность надо поддерживать.
— То, что ты напишешь его, — это правильно.
— Возможно.
Гаррус отставил пустую бутылку. Кажется, он снова безобразно напился. Хотя до сходства с мебелью все же не дошло. Но в компании Челлика почему-то нельзя быть в этом уверенным.
— Еще бренди?
— Я… мне пора. Еще не хватало, чтоб меня развезло, как в прошлый раз.
— Оставайся, зачем тебе уходить? Завтра от меня избавишься.
Челлик не мог не заметить, что это «избавишься» неприятно задело Гарруса. Все еще напарник сжал зубы. Но уйти так и не собрался.
Челлик вытащил еще бутылку бренди.
— Пей.
«Алкоголь притупляет чувство несправедливости», — вспомнил Гаррус. Эдак он точно сопьется. Но если единственное, что он сейчас может, — это надраться, пусть даже до полной отключки, он надерется. Вот прямо сейчас! Он сделал решительный большой глоток. В голове стало пусто.
В сторону отошла дверь, на пороге возник смутно знакомый турианец.
— Спаиваешь напарника?
Гаррус отставил бутылку и сфокусировал зрение. К желанию напиться прибавилось желание ругаться по-черному. Спасало только то, что связная речь превратилась в сложную задачу. Он благоразумно молчал.
— Культурно пьем, — ответил Челлик. — Присоединишься?
— Пожалуй, просто не стану вам мешать. Приятного прощального вечера. Детектив Вакариан. Детектив Челлик.
— Венари, — кивнул Челлик.
«Венари? Эээ… как он вошел? Ах ты ж…» Гаррус таки открыл было рот, чтобы бессильно выругаться, когда за Паллином с жужжанием закрылась дверная панель, но тут же его захлопнул, только мандибулы клацнули. Почувствовать себя идиотом ему не дало только опьянение. В голове оформилась мысль, что ключ от двери дома Челлика Паллин при себе носит наверняка не просто так.
— Не ожидал, что он явится сегодня, знает ведь, что буду уговаривать тебя написать заявление. Что ж... Еще бренди? Я могу даже достать стаканы.
Гаррус ни к селу ни к городу вспомнил фразу Челлика про личную жизнь. «Нихрена себе!» — подумал он и отхлебнул бренди. Кажется, он был настолько пьян, что сказал это вслух. Личная жизнь Дециана Челлика — его руководство. Наверное, это перебор даже для него.
Два турианца. Одному пришлось бросить напарника и уйти за помощью. Таковы правила. Нужно вызывать подкрепление любым способом, не дать уйти вооруженным бандитам, которых внезапно оказалось слишком много. То, что они были больше чем просто друзьями, роли не играло. Утром ты кого-то обнимаешь, может, даже говоришь что-то глупое о любви и верности. А вечером оставляешь его раненым на складе, зная, что оттуда ему не выбраться. Обычная история служителей закона.
— Что такое, Вакариан? — в голосе Челлика звучала ирония, он прекрасно понял причину замешательства молодого коллеги.
— Нет. Ничего.
А потом ты не можешь смотреть в глаза выжившему возлюбленному, чувствуя, что ты его предал, поступив так, как предписывали правила. Долг выше чувств, буква закона сильнее отношений, а составленные из оперативников пары долго не протянут.
— Тогда пей.
А что еще оставалось. Ладно, каждый имеет право на личные истории, даже такие, как у этих двоих. У этой истории ведь получился счастливый финал, раз Паллин приходит со своим ключом от квартиры Челлика?
Сейчас Гаррусу еще сильнее хотелось надраться до сходства с мебелью, чтобы не прокручивать в голове эту историю, не думать о том, что он не хочет так же слепо следовать инструкциям, как когда-то это сделал Паллин. К середине второй бутылки комната ощутимо поплыла перед глазами.
— Ложись спать, Вакариан, пить ты все еще не умеешь. А завтра у тебя рабочий день.
Гаррус молча последовал совету Челлика. В этот раз отключиться вышло почти сразу. Впрочем, в этот раз он и выпил больше.
Челлик так и остался сидеть, глядя на мерцающее сообщение.
«Хватит спаивать моих подчиненных».
«Я только начал».
«Если тебе настолько не с кем выпить, ты мог бы прийти ко мне».
«Когда я к тебе прихожу, выпивка — это последнее, чем мы занимаемся».
Пару раз Гаррус еще открывал глаза, видел Челлика, неподвижно сидящего рядом. «Он так всю ночь просидеть решил?» — подумал Гаррус, но отключился, так и не задав ему этого вопроса.
К утру текстовые сообщения выстроились в длинный ряд, заканчиваясь коротким: «И я тебя тоже». Челлик посмотрел на часы, пнул спящего в бок. Пора выгонять его прочь.
Голова у Гарруса была ожидаемо тяжелая и дурная, впрочем, в последние несколько дней это стало уже привычным.
— Ни-че-го не говори, — сказал Гаррус, кое-как встав, и поплелся приводить себя в порядок.
— Директор Паллин ждет тебя. Новое дело и все такое.
— Кстати, что с той контрабандой?
— Ничего, ей занимается Бау, с меня дело сняли.
— А казалось, обычное рядовое дело. Что ж, не буду заставлять Паллина ждать. Это… было бы уже слишком. Счастливо. И… спасибо.
— Удачи, Вакариан, она тебе понадобится.
В этот раз Гаррус благоразумно взял средство, нейтрализующее похмелье, с собой, так что на службу он явился относительно бодрым. Не говоря ни слова, написал Паллину прошение о переводе его на другой участок. Как хороший турианец. Оставалось ждать, что ответит высшее руководство.
«Прошение удовлетворено».
— Гаррус Вакариан, зайдите к директору.
Гаррус появился на пороге кабинета Паллина.
— Вызывали?
— Да. У тебя новое дело. Ознакомься.
Гаррус вернулся на рабочее место и начал вчитываться в досье. Выглядело это все странно — найдено было тело с отсутствующими внутренними органами, покрытое странными надрезами. И это был не первый случай. Органы забирали каждый раз разные. «И опять ученые и белые халаты, — подумал Гаррус. — Везет мне на них. Провались оно, такое везение».
«Надо посоветоваться с Челликом».
— Детектива Челлика нет, — сказал хмурый саларианец, даже не взглянув на коллегу. — У него какое-то задание, когда вернется, не сказал. Просил оставлять ему все вопросы в письменном виде.
Вот так. Этого стоило ожидать, отпустили в свободный полет так отпустили. Теперь никто не скажет «Неправильно, Вакариан». Но с чего начинать, Гаррус понятия не имел. Впрочем, раз ему уже удалось найти убийцу, не оставлявшего своей ДНК на месте преступления. И этот пока что неизвестный ученый тоже никуда не денется.
— Как думаешь, у него есть будущее? — Челлик разглядывал на просвет выпивку.
— У него есть принципы, этого достаточно, — Венари Паллин смотрел в свой стакан. — И у него был прекрасный учитель. А я исправился…
— М? Что ты имеешь в виду?
— Мы сидим у меня и пьем. Просто сидим и просто пьем.
— Я хочу отпуск.
— Никакого отпуска не получишь.
Гаррус Вакариан задержался на рабочем месте допоздна, но в конце концов с довольным видом оторвался от терминала. Он напал на след.
— Доктор Салеон, — тихо проговорил он вполголоса. — Ну что же, нанесем ему визит и узнаем, что это за доктор такой.