«Скотт,
пишу тебе с Кадары (откуда же еще?). Сижу на нашем месте, смотрю вокруг. Так странно: внизу огни Порта-Кадары, вверху звезды, а посередине я. Это как два мира, знаешь. Ты там, наверху, где рождаются звезды, я здесь, внизу, где умирают те, кто вообще не думает о небе и полетах.
Я нашел еще одну бутылку виски, поэтому сейчас мне очень тоскливо. Хотелось бы распить ее с тобой, снова поговорить о том, кто чего достиг и кто кому нужен. Но у тебя столько дел, что ты обо мне и не помнишь, наверное (жду срочного опровержения).
Может быть, мне что-нибудь выкинуть эдакое? Чтобы тебя сразу же отправили разбираться. Но, пожалуй, это очень глупо, так что приберегу это средство на самый крайний случай (на самом деле, я пока не придумал, что же мне натворить, чтобы пострадал только диван в моей комнате после нашей встречи).
Знаешь, а в письме свои мысли излагать получается намного лучше, чем вслух, поэтому я снова затрону ту тему.
Нам рассказывали о Первопроходцах. Серьезно, рассказывали. Я в курсе про СЭМа, я знал, что он отследит снайпера. И тогда, в пещере, я полностью зависел от тебя. Я знал, что попался в ловушку, которую ставил для Слоан Келли. Но я верил в тебя. Ты же не думаешь, что я не мог бы прервать Слоан выстрелом, или дать знак снайперу стрелять раньше. Или…. Не знаю, Скотт. Я просто верил тебе.
Если б ты выбрал Слоан, я бы понял. Серьезно, в конце концов, она же бывший начальник безопасности „Нексуса“, а я всего лишь безымянный преступник, никто, по меркам военного офицерского состава. Я бы не удивился. Но то, что ты все-таки выбрал меня, несказанно радует (жду срочного уверения в том, что это все было не только политической необходимостью).
Кстати, твоя блондинка-биотик пообещала размазать меня по стене „Тартара“, если я посмею тебя обмануть или обидеть. Она была чертовски убедительна, должен признать. Мне не понравилось висеть вниз головой в воздухе. Тебе очень повезло с друзьями. И с этой блондинкой. И с тем кроганом, который уверил меня, что моя судьба в случае чего будет незавидна (поверил ему сразу). И с турианкой, которая сказала, что меня достанет оттуда, куда меня зашвырнет блондинка после того, как на мне станцует кроган, а когда достанет — отдаст ангара. В общем, считай, что я запуган, унижен, морально раздавлен (ничерта подобного!) и больше никогда в жизни тебе не совру (обещаю. И кроган тут ни при чем).
Ну вот, письмо заканчивается, а виски (и разлука с тобой) еще нет.
Рейес Видаль».

Он честно хотел удалить это сообщение, но виски подвел. Рейесу оставалось только с оторопью смотреть на статус «Доставлено» и надеяться, что Скотт будет сильно занят. Или что терминал на «Буре» засбоит.
— Неудобно вышло, — решил он, отхлебнув виски.
Жизнь на Кадаре назвать спокойной было нельзя, это напоминало стоящий на плите кипящий суп, из которого лезет грязная пена, так что приходится время от времени приподнимать крышку, чтобы сохранять это кипение в пределах нормы. И сегодня был как раз вечер «поднятой крышки», когда варево из людей, турианцев, азари, саларианцев, ангара и кеттов, щедро сдобренное кровью, грязью и наркотиками, булькало довольно мирно, время от времени изрыгая из себя пару трупов и капли серной кислоты. Никаких дел, требующих немедленного вмешательства, не было. Информаторы молчали. Разбойники из пустошей не лезли.
— Люблю такие вечера.
В уши ввинтился попискивающий звук. Рейес встряхнул головой, потом уставился на омнитул. Письмо.

«Рейес,
пишу тебе с „Бури“. Нашел ковчег азари, нашел ковчег турианцев, сильно устал, болит отбитый локоть и душа. Тяжким грузом давит на совесть много всего, о чем в письме не расскажешь, потому что для этого надо все формулировать, а я слишком сильно выдохся для связного рассказа.
А знаешь, к черту все это. Разворачиваю корабль к Кадаре. Подробности, опровержения, уверения и обещания — при личной встрече на твоем диване. Приноси недопитый виски, он нам понадобится. Я привезу лед, у нас тут его много после того, как Гил перебрал холодильник на кухне.
Если предпочитаешь встречаться не на диване, а на крыше — успевай сообщить, чтобы я знал, где именно тебя разыскивать и не пускал по твоему следу блондинку (ее зовут Кора, она ненавидит, когда ее называют блондинкой), крогана (его зовут Драк, запомни, пригодится) и турианку (Ветра, Рейес, ее зовут Ветра, и она может задействовать свои связи и найти тебя даже в яме с серной кислотой).
Скотт Райдер».

— А дела-то налаживаются, — доверительно сообщил Рейес бутылке. — Сейчас мы с тобой попрощаемся, я покину тебя, опустошенную и одинокую, променяв на компанию одного потрясающего парня. Но ты меня простишь, я думаю.