Над Киркволлом занимался рассвет. Розовое небо с золотыми разводами вызывало странное умиротворение.
— Так… красиво, — Андерс смотрел ввысь, стащив с волос шнурок, налетевший ветер трепал светлые пряди, спутывая.
Фенрис поморщился, отвернувшись, словно эти слова отравили всю прелесть утра. И ветер словно стал холодней, и лучи солнца неприятно резали глаза, а уж гомон торговцев, раскладывающих товары, так и вовсе действовал на нервы.
— Ничего красивого не вижу, — сказал он.
— Ради этого стоило убегать столько раз из Круга, чтобы смотреть поутру на рассветы, чтобы промочить в утренней росе подол мантии. И чтобы понимать, ради чего стоит жить, — Андерс рассмеялся, неожиданно звонко.
Фенрис посмотрел на него с удивлением, словно не узнавая, что вот этот смеющийся мужчина, рассматривающий позолоченные облака — проклятый одержимый, отступник, который, не замолкая, трещит про тяжкую судьбу магов. Сейчас Андерс словно бы помолодел, улыбался так радостно и свободно. Так незнакомо.
— Блондинчик, а ты, оказывается, не лишен поэтического дара, — заметил Варрик.
— Почему нет, — Андерс пожал плечами, собирая волосы обратно в хвост. — Я еще не разучился ценить прелесть мира, хотя многие из моих собратьев…
Фенрис с трудом подавил желание зажать уши ладонями. И этот диссонанс снова ставшего угрюмым и желчным Андерса с тем, каким он был всего пару минут назад, неприятно резанул.
— Идем, — сухо бросил Фенрис и пошагал вниз по ступеням.
В следующий раз он увидел того странного Андерса, когда тот возился с котом, дразнил его, водя рукой по лежанке. Кот прыгал за рукой, норовя хлопнуть по ней лапой со втянутыми когтями. Андерс смеялся, наконец, подхватил животное под передние лапы и поднял в воздух, кот сразу же размурлыкался. Фенрис наблюдал, стараясь не шевелиться, но его все же заметили.
— Правда, он милый? — спросил Андерс.
— Ничего милого не вижу, — Фенрис с удовольствием понаблюдал, как из глаз Андерса уходит веселье.
— Что тебе тут надо? — Андерс отпустил кота, посмотрел угрюмо и зло. — Пришел лечиться?
— Хоук просил проверить, как ты там поживаешь, ты давно не мозолил нам всем глаза и не раздражал своими занудными речами про магов и храмовников.
— У меня много дел в лечебнице. Появилось несколько новых банд, которые начали делить территорию, а страдают обычные люди.
— Можешь не отчитываться, я просто удостоверился, что ты не подох еще, — равнодушно сказал Фенрис.
— Можешь убраться, — разрешил Андерс, принимаясь проверять свои склянки.
Фенрис ушел.
В особняке он зачем-то направился в библиотеку, куда обычно не заглядывал. Любителем чтения Фенрис не был, да и пока что самые простые тексты с трудом разбирал, куда уж там читать заумные хроники.
— Посмотрим…
Пыльные фолианты его не пугали, просто внушали отвращение, как и все магическое, а четко определить, что из этого имеет отношение к магии, а что нет, Фенрис пока не мог. В любом случае, какая разница, это же подарок одержимому. Пускай порадуется. Может быть, снова улыбнется. Зачем он это делает, Фенрис сказать не мог. Просто внезапно захотелось увидеть еще раз улыбку Андерса, чистую и искреннюю, а потом стереть ее. То ли попытка увидеть в одержимом обычного человека, то ли попытка отучить его улыбаться в присутствии Фенриса.
Он никогда не думал, что может пугать самая обычная счастливая улыбка. Словно напоминание о том, что им двоим никогда не стать близкими, нечего и пытаться. Раньше Андерс был совсем иным, об этом рассказал как-то Каллен, который честно сказал, что вовсе не признал в спутнике Хоука мага из Круга Ферелдена, который столько раз сбегал, что его уже отчаялись удержать.
Они собрались в «Висельнике». Каким чудом Варрику удалось затащить туда рыцаря-капитана, Фенрис не спрашивал, он вообще просто сидел, цедил вино и слушал разговоры. Это было весело.
— Андерс, значит… Его хохот наполнял всю башню Круга, от подвала до черепицы на крыше. Дергать храмовника за юбку на спор? Андерс подбил приятеля. Изводить храмовников глупыми вопросами о том, откуда берутся дети? Андерс. Сбежать из Круга? Андерс впереди всех. Кто-то вовсю целуется в углу с девчонкой? Гаркни «Андерс», не ошибешься. Заморозить часть пола? Андерс и нечаянно. Подпалить приятелю мантию? Разумеется, Андерс. На него просто невозможно было злиться, другого мага давно бы уже усмирили, а этому все с рук сходило, Первый Чародей говорил, что его ждет большое будущее. Если Андерса выпустят из карцера, разумеется.
— Неплох-неплох, — посмеялся Хоук.
Фенрису казалось, что это рассказывают про какого-то другого мага. Впрочем, если послушать разговоры в Клоаке, можно было выяснить, что у них там завелся самоотверженный целитель, который так и сыплет шутками, когда лечит детей, забалтывая их, чтобы они не боялись. Главным было не смотреть на этого самого целителя, который на Фенриса смотрел взглядом, от коего вино прокисало во всех подвалах Киркволла.
— Точно, — встрял в разговор какой-то изрядно подвыпивший посетитель. — Извините, услышал про мага Андерса, не удержался, вспомнил. Был у нас в Амарантайне, когда я еще там жил, один такой, Серым Стражем стал. Ох, как они там с другим стражем, Хоу, веселились, бывало, когда в город выходили, отцы да братья с дубьем девок стерегли. Ну да вам неинтересно, наверное.
— Интересно, — оживился Варрик.
Фенрису отчаянно хотелось подружиться с этим Андерсом из чужих рассказов: бойким на язык любителем кошек, падким на шутки, опасающимся храмовников, добрым, отчаянно защищающим всех людей, а не только магов. Такого мага Фенрис бы принял, даже посочувствовал бы, наверное, слушая, как он живописует свои приключения во время побегов.
— Но, наверное, я ошибся, — заключил Каллен. — Не может это быть тот самый Андерс. У того все зубы пересчитать можно было, не напрягаясь, столько он ухмылялся.
— Ты в него как влюбился, — хохотнул Варрик.
— Смеешься? Да я бы эту сволочь своими руками удавил, — посуровел Каллен, хотя уголки губ предательски дернулись. — Но в одном я точно уверен: против Ульдреда он бы первый пошел, будь в башне, чтобы ни одного ученика не отдать. Нет, не тот это Андерс, просто имя совпало да внешность, андеры через одного светловолосые.
— Умер он, — подтвердил посетитель. — Поговаривали, что разбойники напали. Или храмовники, — он икнул. — Только все одно — мертвым этого мага нашли.
— Обознались, — решил Хоук. — Так будет лучше для всех, наверное.
Фенрис влюбился в этого самого Андерса из Ферелдена, если допустить, что вообще был на такое способен. И больно было от этого — как самому себе сердце выдрать, а потом на рану насыпать соли. Потому что Андерса, по сути, не было. Справедливость… Одержимость. Дух, настолько прочно слившийся с магом, что, наверное, полностью занял его место. Иногда Фенрис терялся, к кому опаснее повернуться в бою спиной — к целителю или к врагам.
Сейчас он перебирал книги, пока лириум не вспыхнул сам собой, а кулак не устремился в полку, заставив ту застонать. Подарки, встречи… Все насквозь отравлено одержимостью. Это хуже рабства, из рабства можно сбежать или хотя бы рвануться на волю и упасть, истекая кровью с мыслью «Умираю свободным». Из одержимости не выбраться.
— Проклятый маг, — прошипел Фенрис.
Бессильная ненависть заставляла раз за разом бить в пол кулаком. Ничего умного в голову не приходило, как бы Фенрис ни старался вспомнить хоть что-то из прошлого рядом с Данариусом, который о многом беседовал со своими друзьями, не обращая внимания на телохранителя. Заклинания, свитки, магические артефакты — все было бесполезно или применялось только во время того, как маг крови превращал подобного себе в одержимого. Да и там одержимые были совсем не такими, как Андерс.
Идея поговорить с самим Андерсом приходила не раз, но выяснять, насколько хорошо тот контролирует духа внутри себя, не хотелось. А вдруг не контролирует, что тогда — убивать его?
— Почему бы и нет? — вслух сказал Фенрис, вздрогнул от этой мысли, затем обдумал ее чуть тщательнее.
Действительно, почему бы и нет? Это будет милосердием по отношению к Андерсу. Освободить раньше, чем до него доберутся храмовники или его погубит это сумасшествие насчет свободы всем магам.
И надо все-таки подарить книгу, чтобы увидеть улыбку, хотя вряд ли Андерс будет улыбаться Фенрису. Вот эту, например, она увесистая. Внутрь заглядывать Фенрис не стал, бросил в сумку и отнес в лечебницу.
— Что это? — удивился Андерс.
— Подарок.
Андерс взял книгу с некоей опаской, открыл, взглянул, хмыкнул.
— И ты уверен, что хочешь мне ее отдать?
— Да.
Андерс посмотрел на него без улыбки, но как-то мягко, не так, как обычно.
— Спасибо. Это многое для меня значит… Я прочитаю, обещаю, как можно быстрее.
Фенрис слегка растерялся: о чем говорит одержимый? Это же просто книга. Андерс прислонился к лежанке бедром, снова распустил волосы, зарылся в них пальцами.
— А ты контролируешь своего демона?
— Он дух, — привычно поправил Андерс. — И… Нет, не контролирую, — его голос зазвучал глухо. — Я убил несколько очень хороших людей, после чего бежал подальше от своих друзей, чтобы больше не причинить никому вреда. Я все меньше контролирую его, Фенрис, в этом моя беда.
— Ты опасен, — Фенрис подошел ближе.
— Не сейчас. Я могу время от времени его сдерживать. Если не испытываю сильных эмоций. Если сосредоточен на лечении. А почему ты вообще решил спросить?
— Просто так. А ты когда-нибудь влюблялся?
— Влюблялся. А что, тебе больше некому излить свои душевные муки? Ступай к Варрику, он у нас по части словесных кружев, я разве что могу потом вылечить от последствий… влюбленности.
— У этой последствий не будет, одержимый, — огрызнулся Фенрис. — Потому что он…
— Умер?
— Лучше бы умер. Он маг, которого я хочу прикончить. А иногда поцеловать.
— Ты сейчас не про Данариуса, надеюсь?
Фенрис зашипел. Андерс поднял голову, посмотрел на него хмуро и зло, потом глубоко вздохнул.
— Ладно. Ты влюбился. В Хоука?
— Нет.
— Неужели в меня?
— Нет, — помедлив, ответил Фенрис. — Не в тебя. В одного мага из Круга Ферелдена. В мага, который умел смеяться так, что рвались цепи. Если верить рассказам, он был полной моей противоположностью, светлым и открытым, хотя и все время убегал от храмовников. Я видел в своей жизни мало людей, которые умели сохранять веселье и задор, не имея семьи и дома.
— Ты же ненавидишь магов.
— Сделал бы исключение. Я защищал бы его от храмовников. Предложил бы сбежать вместе. В Антиву, например, там можно спрятаться, никто не задает вопросов, кто ты и откуда.
— Его усмирили? — уточнил Андерс. — Или убили?
Фенрис отвернулся.
— Ни то и ни другое, одержимый.
— Подожди, — Андерс выпрямился. — Смеялся так, что рвались цепи? Фенрис…
Лириумные татуировки замерцали сами собой.
— Что? — почти прорычал Фенрис, резко разворачиваясь.
Андерс протянул ему на раскрытой ладони костяную фигурку на плетеном шнурке.
— Возьми.
— Что это?
— Твой возлюбленный был привязан к этому. Все, что осталось ему от семьи. Он хотел бы подарить ее тебе на память. Поверь, я ведь знал этого неудачливого разгильдяя.
Фенрис взял фигурку.
— Расскажешь о нем?
Андерс вздохнул.
— Я совсем не помню его, Фенрис. Кажется, он думал, что сможет сделать этот мир лучше. Он любил его даже таким вот, полным боли и несправедливости. Он пил вино, любил красивых девушек и не менее красивых парней, ругался со своим другом о том, что быстрее — стрела или сгусток магии. А потом провел духа из Тени в реальность. Намерения-то были самые благие, — голос его изменился, зазвучал ниже, по коже пробежали всполохи. — Уходи, зачем ты тревожишь меня? О какой любви может идти речь, когда я должен искоренить несправедливость в этом мире? — он вздрогнул всем телом, сглотнул, лицо исказила мучительная гримаса, но духа удалось загнать куда-то вглубь души.
— А усмирение тебе совсем не поможет?
Лицо Андерса снова исказилось.
— Нет, — выдавил он. — Уходи, ты и так достаточно узнал о прошлом. Я ничем не смогу тебе помочь. Считай, что твой маг ушел на Глубинные Тропы, где исполнил долг Серого Стража. Гордись им. Люби его. А меня оставь в покое.
— Тебя я ненавижу, — сказал Фенрис. — Если бы Хоук не запретил, я бы с удовольствием вырвал твое сердце.
— Если бы Хоук не запретил, я бы с удовольствием сжег тебя заживо, — отозвался Андерс. — Но ты ему зачем-то нужен.
Фенрис быстрым шагом ушел, держа в руке фигурку кошки.
На подходе к особняку он остановился, завидев Варрика.
— А я тебя жду, Эльф, — сказал тот. — Пойдем, выпьем. А я узнал еще кое-что интересное про того мага, о котором ты расспрашивал Каллена.
— Какого мага?
— Не помню толком, как его зовут, — Варрик похлопал его по плечу. — Андерс, кажется, как нашего Блондинчика.
— Андерс, — подтвердил Фенрис. — Что тебе удалось узнать?
— Что из этого могла бы получиться прекрасная книга про приключения. Роман о любви между Серым Стражем и эльфом, бежавшим из Тевинтера. А в конце они оба уйдут на Глубинные Тропы рука об руку, вместе до самого конца. Как тебе?
— Я бы прочитал, — Фенрис отпер дверь особняка. — Не сомневаюсь, что ты сумел бы отлично преподнести эту историю. И что они были бы счастливы. Как жаль, что такое возможно лишь в книге. Проходи, я поищу вино.
— Знаешь, если тебе станет легче, я могу подарить тебе рукопись этого романа. Осталось только придумать имена.
Фенрис посмотрел на фигурку кошки, задумавшись, хочет ли он прочитать книгу о любви, которой никогда не существовало.
— Рукопись будет в одном экземпляре и только у тебя, — добавил Варрик.
— Конечно. Как догадываюсь, их имена будут созвучны моему и его?
— Прочитаешь — узнаешь.
Фигурку Фенрис повесил на шею, спустился вниз в подвал, а там стек по стене на пол, поднял голову и надрывно завыл. Плакать он не умел, зато мог хотя бы повыть как волк, оплакивая свою ушедшую любовь, след которой остался только в ненаписанной книге. Стало, пусть ненамного, но легче. Стены надежно глушили звуки, так что Варрик ничего не услышал.
— Вот вино, — вернувшись, Фенрис поставил на стол бутылку.
— Ты не против партии в «алмазный ромб» сегодня вечером? Суровая мужская компания. Мы с тобой, Хоук, Андерс и Донник.
— Не против. Приходите.
Что плохого в том, что Андерс поприсутствует? Он быстро проигрывается, так что мешаться не станет, сядет в углу и заснет. Или можно будет послать его в библиотеку. Или принесет с собой ту книгу, подаренную. Фенрис глубоко вздохнул, прерывисто, словно после рыданий. Варрик подошел, снова похлопал его по плечу, ничего не сказав вслух, за что Фенрис был ему смутно благодарен.
Наверное, это было совершенно и абсолютно неправильно — влюбляться в нарисованный чужими словами образ, тосковать по встрече с каким-то отступником, который оказался таким дураком, что добровольно отдал себя во власть демона. Но что в жизни Фенриса вообще было правильно? И явившегося в особняк Андерса он встречал равнодушным спокойным взглядом. Андерс глянул невыразительно, сразу же уселся в кресло и погрузился в чтение книги.
— Блондинчик, что ты там такое читаешь?
— Ничего, Варрик, ничего, — Андерс прикрыл ладонью страницу, словно боясь, что сейчас к нему кинутся подсматривать.
Варрик посмеялся и сосредоточился на игре. Фенрис то и дело косился в сторону Андерса, становившегося все мрачнее и мрачнее. Уже закончилась игра, ушел Донник, следом за ним и Хоук с Варриком, взяв с Фенриса слово, что они с Андерсом поутру будут живы и здоровы, а маг все читал. Наконец, он захлопнул книгу, посмотрел в сторону камина.
— Настолько не понравилось? — тихо спросил Фенрис, подходя.
Андерс поднял на него глаза, все сильнее отливающие зловещим сиянием.
— Теперь я понимаю тебя чуть лучше, — голос пока что принадлежал ему. — Я не веду дневник, иначе тоже показал бы.
— Почему дневник? — не понял Фенрис.
— Ты же специально принес мне дневник Данариуса?
Фенрис задохнулся, снова показалось, что горло сжимает ошейник. Андерс размахнулся, отправил фолиант в камин, потом поднялся, положил ладонь на плечо Фенриса.
— Уходи, — тот с трудом мог говорить.
— Ты уверен, что тебе стоит сейчас оставаться одному?
— Убирайся, иначе я тебя прикончу.
Андерс ушел, не сказав ни слова. Фенрис нашарил под одеждой фигурку кошки, вытащил, стиснул в ладони, пытаясь успокоиться. Все позади, Данариус далеко, а если появится, с ним будет легко разобраться. Сейчас главное — дышать. Он не один, у него есть подарок от Андерса. Ощущение теплой костяной фигурки помогло, нахлынувшее чувство ужаса отступило.
Стоит запереть дверь, пожалуй, а также проверить все остальные двери и окна.
Андерс нашелся в одной из гостевых комнат, стоял у окна, смотрел на открывающийся оттуда вид.
— Что ты тут делаешь? — прошипел Фенрис.
— Хочу рассказать тебе о том, что тебя ожидало бы в компании того молодого раздолбая из ферелденского Круга.
— Ничего хорошего?
Андерс усмехнулся.
— Он бы тоже защищал тебя, как мог. Предложил бы сбежать вместе из Киркволла куда-нибудь, Тедас огромен, в нем хватает уголков, где легко затеряться. Но перед этим он бы предложил выманить Данариуса и прикончить. А потом вы бы ушли, навеки потерявшись. Только однажды на Глубинных Тропах появилась бы пара из седого эльфа и отступника в мантии Серых Стражей. Ты погиб бы, разорванный на части ордой порождений тьмы. Не правда ли, незавидная участь?
— Какая романтическая чушь.
— И не говори. Но я знаю точно одно: он бы вполне мог бы тебя полюбить. На час, день или вечность, тут уж не поручусь. Он смог бы доказать тебе, что не все маги так ужасны, как тебе это представляется. Но ты не встретился ему вовремя, а те, кто встретился, не оказались настолько важны. Мне пора идти, — Андерс направился к двери, остановился. — Ты вроде веришь в Создателя?
— Да.
— Тогда можешь думать о том, что вы встретитесь у Его престола. Поговори с нашим принцем-святошей, поведай о своей несчастной любви, уверен, он сразу же тебе что-нибудь эдакое и скажет, про грядущую встречу. Со своей стороны могу сказать, что твоему возлюбленному остается уповать только на этот самый престол после смерти.
Фенрис промолчал, снова сжал в ладони фигурку. Что ж, вера во встречу, фигурка и книга Варрика — это уже на три вещи больше, чем было до недавних пор. И однажды он все же прикончит то, чем стал Андерс, подарив ему свободу.