Злость — хорошее чувство
от marlu
Открыть саммари
Антон ощутил чужие руки, шарящие по одежде, пальцы, расстегивающие болты на джинсах, и это словно слегка рассеяло дымку безразличия, окутывавшую его, и он попытался молча, но яростно сопротивляться.
драбблыОбщее / 18+ / Слеш
15 окт. 2019 г.
15 окт. 2019 г.
1
488
Все главы
Отзывов пока нет
Отзывов пока нет
Эта глава
Отзывов пока нет
Отзывов пока нет
15 окт. 2019 г.
488
Антон скучал. Даже то, что Гесер отправил его наблюдающим в логово Темных, не спасало ситуацию — скука оплетала липким серым коконом, глушила звуки, стирала цвета.
— Городецкий, чем ты занят? — голос Ольги в телефоне казался едва различимым шорохом.
— Работаю, — через силу отозвался он и разорвал соединение. Тонкая дрожащая нить связи еще как будто с минуту вибрировала, прежде чем затихнуть навсегда.
— Городецкий, — Антон даже не удивился подкравшемуся со спины Завулону, — зайди ко мне.
Это был прямой приказ, и как бы ни хотелось просто остаться на месте, чтобы никто не трогал, пришлось подчиниться и плестись по бурому ковролину через всю приемную к дверям кабинета.
— Ну, что случилось? — устало спросил Антон, едва переступив порог. Святая святых главы Дневного Дозора словно тянула из него силы, которые и так куда-то подевались, усугубляя желание как можно быстрее сбежать. Сбежать и забиться в какое-нибудь тихое место, где никто не будет доставать…
— А ты не чувствуешь? — Завулон грубо впечатал его в стену, приблизил вплотную лицо и оскалился в злобной усмешке.
— Нет, — Антон смотрел в сторону, не в силах вынести взгляд чудовищных фосфоресцирующих глаз.
— Нет? — Завулон встряхнул его, как тряпичную куклу, и вдруг впился жестким поцелуем в губы, терзая и утверждая свою власть.
Антон ощутил чужие руки, шарящие по одежде, пальцы, расстегивающие болты на джинсах, и это словно слегка рассеяло дымку безразличия, окутывавшую его, и он попытался молча, но яростно сопротивляться тому, что с задницы спускают трусы, заламывают руку и утыкают носом в подоконник. Борьба странным образом возбуждала. Внутри скручивался тягучий ком, член тяжелел и наливался кровью, а мир вокруг словно становился четче, яснее.
— Давай, будь хорошим мальчиком, — Завулон мазнул чем-то скользким между ягодиц и почти сразу вогнал член.
Антон задохнулся от возмущения и причиненной боли, выругался, но Завулон толкнулся еще раз, правильно, задев внутри что-то нужное, что почти сразу вызвало экстаз, а за ним навалилась какофония цвета, звуков и запахов, словно все это скрывали от Антона в зачарованной шкатулке, а Завулон распахнул ее, как любопытная Пандора. И мир снова стал прежним.
— Оклемался? — Завулон обнаружился в кресле с чашкой кофе, а сам Антон — на полу со штанами у лодыжек.
— Какого?!. Что это было?! — Антон лихорадочно приводил себя в порядок, попутно отмечая, что в «Авиценне», как ни странно, нужды не было.
— Ведьмина порча, — любезно пояснил Завулон. — Еще бы чуть-чуть — и все. Ты как маленький, нет чтобы сразу обратиться за помощью… Для разрушения таких чар необходима сильная эмоциональная встряска. Злость — хорошее чувство, идеально подошло.
— Да пошел ты… — беспомощно пробормотал Антон, почему-то безоговорочно поверив объяснениям Завулона, и пошел сам — к двери.
— И это вместо благодарности!.. — с пафосным надрывом произнес Завулон и засмеялся.
Антон, досадуя на себя и костеря Завулона, дернул за ручку, стремясь побыстрее покинуть кабинет и попытаться забыть все как страшный сон. Дверь не поддавалась.
— Спасибо, — процедил он сквозь зубы, ни за какие коврижки не согласившись бы смотреть при этом в сторону Завулона.
— Не за что. Обращайся!
Створка двери приглашающе распахнулась, и Антон выскочил вон и, пока бежал через приемную, все слышал издевательский смех…
— Городецкий, чем ты занят? — голос Ольги в телефоне казался едва различимым шорохом.
— Работаю, — через силу отозвался он и разорвал соединение. Тонкая дрожащая нить связи еще как будто с минуту вибрировала, прежде чем затихнуть навсегда.
— Городецкий, — Антон даже не удивился подкравшемуся со спины Завулону, — зайди ко мне.
Это был прямой приказ, и как бы ни хотелось просто остаться на месте, чтобы никто не трогал, пришлось подчиниться и плестись по бурому ковролину через всю приемную к дверям кабинета.
— Ну, что случилось? — устало спросил Антон, едва переступив порог. Святая святых главы Дневного Дозора словно тянула из него силы, которые и так куда-то подевались, усугубляя желание как можно быстрее сбежать. Сбежать и забиться в какое-нибудь тихое место, где никто не будет доставать…
— А ты не чувствуешь? — Завулон грубо впечатал его в стену, приблизил вплотную лицо и оскалился в злобной усмешке.
— Нет, — Антон смотрел в сторону, не в силах вынести взгляд чудовищных фосфоресцирующих глаз.
— Нет? — Завулон встряхнул его, как тряпичную куклу, и вдруг впился жестким поцелуем в губы, терзая и утверждая свою власть.
Антон ощутил чужие руки, шарящие по одежде, пальцы, расстегивающие болты на джинсах, и это словно слегка рассеяло дымку безразличия, окутывавшую его, и он попытался молча, но яростно сопротивляться тому, что с задницы спускают трусы, заламывают руку и утыкают носом в подоконник. Борьба странным образом возбуждала. Внутри скручивался тягучий ком, член тяжелел и наливался кровью, а мир вокруг словно становился четче, яснее.
— Давай, будь хорошим мальчиком, — Завулон мазнул чем-то скользким между ягодиц и почти сразу вогнал член.
Антон задохнулся от возмущения и причиненной боли, выругался, но Завулон толкнулся еще раз, правильно, задев внутри что-то нужное, что почти сразу вызвало экстаз, а за ним навалилась какофония цвета, звуков и запахов, словно все это скрывали от Антона в зачарованной шкатулке, а Завулон распахнул ее, как любопытная Пандора. И мир снова стал прежним.
— Оклемался? — Завулон обнаружился в кресле с чашкой кофе, а сам Антон — на полу со штанами у лодыжек.
— Какого?!. Что это было?! — Антон лихорадочно приводил себя в порядок, попутно отмечая, что в «Авиценне», как ни странно, нужды не было.
— Ведьмина порча, — любезно пояснил Завулон. — Еще бы чуть-чуть — и все. Ты как маленький, нет чтобы сразу обратиться за помощью… Для разрушения таких чар необходима сильная эмоциональная встряска. Злость — хорошее чувство, идеально подошло.
— Да пошел ты… — беспомощно пробормотал Антон, почему-то безоговорочно поверив объяснениям Завулона, и пошел сам — к двери.
— И это вместо благодарности!.. — с пафосным надрывом произнес Завулон и засмеялся.
Антон, досадуя на себя и костеря Завулона, дернул за ручку, стремясь побыстрее покинуть кабинет и попытаться забыть все как страшный сон. Дверь не поддавалась.
— Спасибо, — процедил он сквозь зубы, ни за какие коврижки не согласившись бы смотреть при этом в сторону Завулона.
— Не за что. Обращайся!
Створка двери приглашающе распахнулась, и Антон выскочил вон и, пока бежал через приемную, все слышал издевательский смех…