Эрлатион и Фиарен.
Их путешествие было вынужденным, но они считали, что поступить иначе не могли. Лес Эоллиорея, сиречь благословенная земля эльфов, перестал быть их домом в тот самый момент, когда Эрлатион узнал о планах эльфийского владыки от родителей. Разумеется, это была честь — для Фиарена. Стать фаворитом Правителя Лиственного Леса и сидеть рядом с ним на Малом троне, любоваться его совершенными чертами и услаждать его уши своими песнями. И все бы ничего, но Эрлатион решительно не был намерен отдавать свою любовь никому, даже правителю эльфов, самому Эллиорею. Его самого ожидала удачная женитьба на дочери давнего друга семьи. Родители уже в удовлетворении улыбались и составляли списки приглашенных.
Они встретились накануне свадьбы Эрлатиона на верхушке лиственницы на окраине леса. Все меры предосторожности были соблюдены. План побега разрабатывал Эрлатион, Фиарен же взял на себя отвлечение внимания…
— Ты помнишь, — Фиарен обнял любимого и удобно устроил голову у него на плече, — как мы убежали?
— Конечно, любовь моя, как я могу забыть?
— Эта бешеная лошадь… Если бы не она, мы не встретились бы с нашими спасителями.
— Да, любимый, давай мыслить позитивно.
— Да, и пусть сейчас мы в этой ужасной камере, - всхлипнул Фиарен, — мы всей равно вместе.
— Как так получилось, что мы тут оказались?
— Эти два противных циркача виноваты... Хотя этот метатель ножей мне сначала понравился, -  всхлипнул Фиарен.
— Но у нас неплохо получилось.
Эрлатион развернул парня к себе лицом и всмотрелся в любимые глаза.
— Я горжусь тобой.
— А я - тобой. Гномский самогон - чертовски крепкая штука.
— Да, милый, - хихикнул Фиарен. — Я видел, как ты проглотил ''Забери-похмелье'' корень. Это было чертовски умно.
— Когда ты ругаешься по-человечьи, лапочка, ты меня так возбуждаешь…
Эльфы прижались друг к другу теснее. К двери камеры сунулся гном, настороженно принюхиваясь и неуклюже маскируя этим нехитрым действием попытку подслушать разговор пленников.
— Это какая-то ошибка, — Эрлатион ещё раз попытался все объяснить страже, — нас схватили по недоразумению.
— И кормить нас надо лучше, - всхлипнул Фиарен. - Это мясо страшно жирное. А жирное нам нельзя.
Миска с мясом была просунута обратно в окошко камеры. Стражникам не оставалось ничего другого, как забрать еду.
— А  от вашего пива нас пучит, — простонал Эрлатион, потирая над поясом штанов, — мы не можем его пить.
Стражник забрал миску и отвернулся.
Эльфы с надеждой переглянулись. Шаги они услышали задолго до того, как подземный сородич вошел в коридор. Их спасители не бросили их даже в гномском плену! Надежда была такой сладкой...
Приход дроу и совет кормить их человечьей едой несколько озадачил эльфов, хорошо Фиарен придумал подслушать планы тюремщиков. Иначе они не были бы готовы к этому кошмару из числа человечьих продуктов питания — сми-ентАнна, так ее назвало Дитя Подземелий.
Она была жирной! Белой! И мерзко холодной.
Спасительные обмороки обоих поколебали решимость тюремщиков их накормить...
Очнувшись, Эрлатион смахнул слёзы, свободно текущие из глаз, и решил смолчать о своём подозрении.
— Мы закончим здесь свою жизнь, любовь моя, -  всхлипывал Фиарен, — они решили от нас избавиться.
— А мы всего-то просили нормальную еду, - решил он отвлечь любимого.
— Ну не мясо же нам было есть, - Фиарен переходил от жалости к себе до раздражения вполне непринужденно. Это восхищало Эратиона в любимом эльфе.
— А это их пи-и-и-во, — передразнил гномий акцент Фиарен. — Это же жидкая отрава! Теперь понятно, откуда у них такие длинные бороды!
Оба эльфа переглянулись, прикрыли ладошками рты и тихо захихикали.
В дверь постучали. Гномы-стражники вернулись с двумя мисками, до краёв наполненными чёрными ягодами.
— Это вам на обед. Последний тренд в человечьих деликатесах.
Эльфы переглянулись недоуменно.
— А почему вы решили нас кормить человечьей едой, — растерянно спросил Фиарен, непонимающе хлопая ресницами на Эрлатиона, внимательно рассматривавшего принесенное.
Стражники переглянулись, а потом воровато глянули за спину.
— Нуууу, — с явным сомнением протянул тот, что с был с бородой  цвета свеже прокрасневших осенних кленовых листьев в ту благословенную пору, когда туманы только начинают окутывать лиственные леса, — говорят, оно улучшает голос...
— В самом деле? — удивленно расширил глаза Фиарен, разглядывая ягоды в миске. Ягоды казались безопасными и ничем, кроме них самих, не пахли.
— Не бойся, любовь моя. Я возьму этот риск на себя.
Из глаз Фиарена потекли крупные слёзы. Он всхлипнул и рухнул на колени, заламывая руки в отчаяньи, вглядываясь в любимые черты и стараясь изо всех сил сохранить их в глубине своей памяти.
— Любимый мой, часть моей души, ты решил оставить меня в одиночестве? Ты не можешь меня бросить тут одного! Я не могу жить без тебя!
— Как ты мог такое подумать, возлюбленная середина моего сердца! Мне без тебя не жить!. Просто я подумал, вдруг нас хотят отравить...
— Мы им надоели... Они хотят избавиться от нас... Это жестоко!
— Это бесчеловечно!
Стражники переглянулись, на их лицах расцвели широкие улыбки.
— Так вы же и не люди.
— Это эльфизм! Дискриминация по расовому признаку! - вскочивший на ноги Фиарен угрожающе потряс кулачком в сторону гномов и резко обернулся к Эрлатиону. - Никогда бы не подумал, что стану жертвой эльфизма! В нашем цивилизованном мире! Я читал про такое, но и подумать не мог, чтобы меня...
Эрлатион в недоумении пожал плечами. Про эльфизм он не читал.
— Как вы смеете!? Сами вы не люди!
— Мы пожалумся вашему правителю на жестокое обращение и...
И тут в камеру влетел мышь темного эльфа. Эрлатион передёрнул плечами от омерзения, но подставил ладонь. Отвратительное животное ее высокомерно проигнорировало.
— Это фамильяр того самого дроу, - растерянно произнёс эльф.
— Ты что! Так говорить не политкорректно! - Шикнул на него Фиарен. - Надо называть его ''тёмный эльф'', ну или "сумрачный представитель пещерных эльфов", тем более что он наш спаситель.
— Да, верно, один из.
Это напомнило обоим про их собрата по несчатью. Эльфы переглянулись.
—  А вот интересно, дракона они тоже мучают? - Фиарен перешел от эмоции праведного возмущения к любопытству едва ли не легче, чем от раздражения.
— Кормят его разным непотребством, наверное, - задумчиво проговорил Эрлатион, наблюдая за хлопающим своими крыльями существом. "Хоть бы не нагадила..." - подумалось ему.
Тем временем мышь спикировал к миске Фиарена и раскрытой пастью нагло цапнул полную пасть ягод.
Эльфы с интересом наблюдали за бесцеремонной тварью.
— Как ты думаешь, Энтар нам его специально послал?
Мышь зачавкал черными ягодами, бешено махая крыльями при этом. Эльфы с отвращением смотрели на него, задрав головы. Процесс пережевывания украденного и одновременное махание крыльями никак не могли помешать ему насыщаться. На лицах эльфов застыла напряженная работа мысли.
— Я знаю, - Фиарен поднял указательный палец вверх, усиливая важность момента. — Это секретное послание!
— Скорее всего ты прав, любовь моя, - откликнулся Эрлатион, - но что он нам этим хотел дать понять?
Мышь вдруг закашлялся, взмахи его крыльев стали рваными, он засипел и рухнул на пол. Несколько судорожных конвульсий сотрясли маленькое тельце. Эльфы в шоке переглянулись.
На их глазах дроусский фамильяр с долгим писком выдохнул и ...затих неподвижно. Из только что живого и полного сил, пусть и не совсем приятного существа, он превратился в грязную черную тряпочку на холодном каменном полу камеры.
Эльфы замерли и оценили.
Первым пришёл в себя Фиарен. Он страдальчески искривил рот и из его горла понеслись сдавленные всхлипывания.
— Он решил нас предупредить, что мы умрем мучительной смертью! Мой маленький герой!
— Только не трогай, вдруг он заразный...- предостерёг его Эрлатион.
— Не хотелось бы.... - Фиарен попятился.
— Это хуже всего, что мы могли только предположить! - Эрлатион вскочил с колен и сжал кулаки от ярости. Он стал колотить ими в дверь.
Дверь тряслась, но не поддавалась.
— Вы просто сволочи! - закричал он стражникам, вцепившись ладонями в решетку на окошке двери камеры. - Не эльфы! Не драконы! Не люди! Вы совсем оскотинились,  подлые гномы! Весь мир узнает о вашем подлом произволе!
Нежная кожа ладоней несильной болью напомнила хозяину, что горячиться не стоит. Эрлатион отпустил руки и с в поисках поддержки обернулся к любимому.
Тот задумчиво потирал подбородок, пристально рассматривая то, что осталось от мохнатого фамильяра. Тряпочка по-прежнему валялась на полу камеры.
— Погоди, если они нас отравят, то как мы расскажем про их подлый произвол и донесем до общественности их преступления?
Фиарена явно озадачила произнесенная им мысль.
— И в самом деле? - Эрлатион тоже перевел взгляд на пол.
— Надо оставить послание будущим поколениям, - твердо заявил Фиарен, придя к решению, и решительно кивнул головой в ее подтверждение.
Эрлатион улыбнулся, любимый продолжал его восхищать даже в такой непростой ситуации. В плену!
— Но для начала нам надо попрощаться, - проговорил он с грустью.
Фиарен кивнул ему и кинулся к двери камеры.
— Мы требуем бумагу!
Гномы озадаченно переглянулись. Их голоса доносились до эльфов, приглушённые деревом двери.
— А той, что мы положили возле ведра в нужнике вам не хватило?
— Да... А я тебе говорил, что физиология эльфов другая...
Гном постарше вздохнул и уже начал разворачиваться, чтобы пойти за очередной порцией туалетной бумаги пленникам, как из-за двери донеслось яростное:
— И письменные принадлежности!
Оба гнома понимающе ухмыльнулись. Ясно. Жалобу будут писать.... Ну-ну...
А внутри камеры, на холодном каменном полу, удерживая друг друга в тесном объятии, сидели эльфы.
— Аааа.... Как так?! Почему?! Как я могу умереть без тебя? Как я без тебя...- Фиарен не прятал своих слез.
— Для меня ты - самое дорогое, любовь моя! Только из-за тебя я презрел сыновий долг и бросил вызов судьбе....- вторил эхом ему Эрлатион.
— Почему судьба к нам так жестока?... Мы не успели насладиться нашим чувством... Так бесчеловечно....
Рыдания и громкие всхлипы заполнили камеру.
Стражники застыли в недоумении. Они и предположить не могли, что за этим последует. Эльфы перепрыгивали от эмоции к эмоции, как белки в гоне.
Внезапно рыдания стихли.
Стражники насторожились.
За дверью началось подозрительное шушуканье.
Гномы вжались в деревянную дверь, не решаясь приоткрыть окошко, чтобы подслушать. До них доносились только обрывки тихого разговора.
— ....магическим зрением...
— ...не может быть! А если....
— ... тогда нам ничего другого не остаётся...
— .... совершим прорыв в современное науке....
— ... будет революционно...
— ... не помешает, все таки такие деньги....
За дверью снова послышались шорохи, и окошко камеры с треском распахнулось.
— Давайте покончим с этим фарсом, - заявил Фиарен, сжимая ладонями прутья решетки и глядя на Эрлатиона с твердостью.
Он развернулся к стражникам, гномы подобрались и сжали топоры, а эльф вжался лицом в решетку окошка и прокричал:
— Вы за все заплатите, бородатые изверги!
— Это вы вынудили нас! - Эрлатион поддержал любимого.
Фиарен отскочил от двери и встал плечом к плечу с любимым эльфом. Мышь все также продолжал лежать обрывком смятой бумаги непонятного использования.
— Позор наших насильственных смертей ляжет черным пятном на все ваше подземное королевство!
Эрлатион зачерпнул горсть ягод из миски и отправил в рот. Глядя ему в глаза, Фиарен отзеркалил его жест.
Ягод оказалось много, гномы явно насыпали, как себе. Очень много. От эльфов потребовались определенные усилия, чтобы их прожевать. Ягоды были крупными, сочными, чуть кисловатыми. В другой ситуации они показались бы Эрлатиону даже приемлемыми на вкус... Их сок истекал по подбородкам эльфов, капал на их слегка помятые камзолы, оставляя черные неаккуратные дорожки и мгновенно впитывался в ткань.
Эрлатион с сожалением слизнул струйку сока с уголка губ любимого.
Фиарен всхлипнул, и языком подхватил слезу со щеки светлого эльфа. Тот придушенно всхлипнул.
— Твой язык чёрный, любовь моя...
— Твой тоже, любимый...
И оба эльфа затряслись в рыданиях...
— Мы умираем...
— Но умираем вместе....
— Только в твоих объятиях, любовь моя...
— Только с тобой...
Какое-то время пространство камеры заполняли сдержанные рыдания, по экспоненте переходящие в громкие стоны, всхлипы, звуки поцелуев, рыдания и слёзы, и снова стоны...
Гномы за дверью камеры презрительно фыркнули и пожали плечами. Это же эльфы, у них только одно на уме...
Прошло довольно много времени, оба эльфа устали, и их слёзы иссякли. Фиарен отлепился от плеча своего парня и с любопытством обозрел пол. То самое место, где должен был лежать хладный труп фамильяра тёмного эльфа.
Место пустовало.
— Эрлатион, посмотри! Его нет! - названный эльф тоже повернул голову и с интересом обозрел пол камеры.
— Он исчез...
— И что это означает?
— Что это может означать?
Эрлатион осторожно встал на карачки и пополз к месту предполагаемой гибели фамильяра. Протянутая ладонь эльфа похлопал по полу в месте предполагаемой кончины и... встретила пустоту. Он медленно развернулся всем корпусом, его выставленная вверх задняя точка напряглась.
— А как ты себя чувствуешь? - медленно спросил он.
Фиарен насторожился и стал судорожно ощупывать себя. Эрлатион с тревогой наблюдал за ним. Закончив, тот с недоумением поднял взгляд.
— На удивление хорошо. Даже не чувствую голода, как обычно...
Краска на лице любимого умилила Эрлатиона: после жаркого соития следовало подкрепиться, чтобы восполнить расход жизненной энергии.
— В самом деле? - он вопросительно приподнял брови. - Покажи мне язык.
Фиарен послушно высунул и показал язык, скосив глаза к носу и пытаясь его рассмотреть.
— И как? - спросил он осторожно через некоторое время.
— Он красный, черноты больше нет.
— Совсем нет? Ты уверен?
— Давай повторим, у меня есть предположение...
— Да, любовь моя. Я тебе верю, ты у меня такой умный. Я верю, ты на идёшь выход.
Эльфы снова потянулись к миске с ягодами.

Стражники за дверью затаили дыхание.
Ламис наблюдал за развитием событий с потолка, мысленно вознося хвалу всем известным богам за то, что невидимые летучие мыши не могут смеяться, иначе его бы просто порвало от смеха.
Эльфы напряженно давились ягодами, и, прожевав, проглотили их одновременно.
— Надеюсь, на этот раз мы сможем и без соития... - смущённо прошептал Фиарен, сжимая любимому ладонь.
— Уверен, что трансмутация уже запустилась.... - с сомнением проговорил Эрлатион.
И замерли в напряжении, глядя друг на друга. Они вглядывались в любимые черты...
В камере воцарилась тишина.
Ламис с интересом посмотрел вниз, на двух ненормальных экспериментаторов...
Которые разом вскочили и запрыгали с воплями радости по камере.
Стражники оторопели: чего еще ожидать от пленных им было невдомек. Поэтому они прижались к дверной щели и обратились в слух...
Эльфы скакали по камере не хуже белок весной. Сначала по одному, ощупывая себя при каждом прыжке, а потом хором. Они вопили, смеялись и рыдали одновременно.
— Люди! Люди!!! Люди!!! - восклицали они. - Мы подадим на драконью научную премию!!!
Где там в крошечной, по меркам гномов, камере, вдруг могли взяться люди, было выше понимания простых гномов. На этом фоне требование принести пленникам острый нож в двух экземплярах прошло практически без сопротивления со стороны гномов. Они устали удивляться.
Жалоба эльфов, поданная Правителю гномов, была рассмотрена в соответствующие сроки, однако ответа на нее дать не смогли, поскольку на ней обвинители значились в качестве людей, а согласно отчётности Тюремного Департамента, люди не содержались под гномьей стражей уже полторы сотни лет как... Знаменитая гномья бюрократия...
Ламис предпочел тихо исчезнуть... Кто поймет этих двух чокнутых эльфов...