– Мистер Поттер!

Я вздрагиваю и отодвигаюсь от Гермионы. Над нами нависает Снейп.

– Вы, очевидно, стали гениальным зельеваром, раз позволяете себе отвлекаться на моих уроках. – Он заглядывает в котёл, кривится, поднимает на меня чёрные как агаты глаза. У меня всё замирает внутри. – А, нет, показалось. Ваше зелье отвратительно. – И этот гад уничтожает наполовину сваренное нами с Гермионой зелье Эванеско.

Я опускаю голову и сжимаю руки в кулаки. Меня трясёт от злости и возбуждения.

– Посмотрите на меня, – требует Снейп.

Бля, я не готов сейчас на него смотреть. Я просто сорвусь. Но я поднимаю глаза. Снейп поднимает бровь, с сарказмом разглядывая моё бешенство. Он знает, что я ничего не могу ему сделать.

– Мы готовим Умиротворяющий бальзам. Начинайте сначала.
– Он всё равно мне не помогает на ваших уроках, – не выдерживаю я, добавляя глумливо, – сэээр. Поэтому я воздержусь от его приготовления. – Я чувствую как Гермиона пинает меня под столом ногой. Но мне уже похрен.

Снейп рассматривает меня с весёлым удивлением.

– Отработка. Жду вас в девять вечера, мистер Поттер, – он ставит акцент на слове «мистер» и, резко развернувшись, так что пола его мантии хлещет меня по ногам, возвращается за свой учительский стол.

А я остаюсь злиться и выслушивать злобное шипение Гермионы. Ей, бедолаге, тоже досталось, так как зелье мы варили одно на двоих.

Когда мы выходим из класса, я оборачиваюсь. Снейп сидит, уткнувшись в эссе какого-то страдальца и с явным удовольствием что-то пишет там.  О да, его комментарии на  эссе можно издать отдельной книгой. Так витиевато унижать человеческое достоинство – это отдельный талант.

Малфой смотрит на меня с откровенной усмешкой. Этот профессорский любимчик всегда сидит за первой партой и его зелья всегда отменного качества.  Ненавижу этих змей!

Я, Рон и всё ещё злящаяся на меня Герми, уныло тащимся в Большой зал на обед. Зелье Рона, что он готовил с Невиллом, тоже заслужило оценку Отвратительно. Но их хотя бы не унижали перед слизеринцами.

Настроение у меня неоднозначное. Мало того, что сегодня отработка, так ещё и отбор на вратаря в команду. Поэтому я колеблюсь между радостью и раздражением.  

Рон явно нервничал за обедом. И я его понимаю. С одной стороны я крайне заинтересован, чтобы он был в команде, он мой лучший друг. С другой стороны я, как капитан команды, не могу себе позволить взять кого-то только из дружеских чувств. И Рон это понимает.

После обеда мы пошли на отборы. Я как капитан, Рон как соискатель, а Гермиона как группа поддержки.

Главным конкурентном Рона оказался Кормак МакЛагген. Огромный шкаф с пустотой на антресолях. Его тело было отличным именно для того, чтобы исполнять функции вратаря, но мерзкий характер обнулял все достоинства. Рон бледно смотрелся на его фоне, но мячей они поймали одинаково и я выбрал свои нервы и Рона.

Рон был счастлив до соплей, ещё не понимая, что ему предстоит. Насмешки, травля со стороны Слизерина и пистоны от меня, как от капитана. А про волнение перед матчами я вообще молчу. Надо будет уделить внимание его спокойствию.

Течением моих мыслей меня вынесло к Умиротворяющему бальзаму, а потом и к сегодняшнему уроку и вечерней отработке и я покраснел так, что мне даже стало тяжело дышать.

Все пошли в душ и переодеваться после отбора, я же решил дождаться, когда все оттуда уйдут. Я не хотел сталкиваться с МакЛаггеном и ещё по одной причине. Поэтому я пошёл к Гермионе, которая всё ещё сидела на зрительской трибуне, кутаясь в шарф.

– Ну как? – спросила она, живо сверкая шоколадными глазами. Я только сейчас понял, что все мы выросли и Герми очень симпатичная. У неё были милые веснушки, яркие глаза, улыбчивый рот и копна пушистых каштановых волос. Она была девочка- осень.
– Всё хорошо. Рон в команде. И не из-за твоего Конфундуса, что ты наложила на Кормака, а из-за того, что Кормак невыносимый мудак.

Гермиону разом залило краской. Я сел рядом с ней и погладил по плечу.

– Это останется между нами, Герм. Рон неплох. Самая большая его проблема, это нервы.
– Кто бы говорил!  – возмутилась Гермиона. – Ты на зельях ведёшь себя как пёс на цепи. Всё время срываешься.  Зачем ты дерзишь Снейпу и нарываешься на отработки?
– Если бы я знал, Герм, если бы я знал … – но я знал.

Мы встали и я пошёл в раздевалку. Парни как раз уже потянулись оттуда. Встречи с разъярённым МакЛаггеном мне удалось счастливо избежать. Быстро приняв душ и переодевшись, я пошёл на ужин. Я сел между воодушевлённым Роном и задумчивой Гермионой и начал накладывать себе картофельное пюре и тушёное мясо с овощами.  
Через несколько столов от меня, прямо напротив, сидел Малфой  и о чём то шептался с Гойлом. Он резко поднял голову и поймал мой взгляд. А потом улыбнулся как-то глумливо. Я опустил глаза. Неужели он знает?

До отработки оставался час и я пошёл в общежитие Гриффиндора. Там мы немного поиграли с Роном в плюй-камни под обжигающими взглядами Гермионы, которая в это время яростно строчила трёхфутовое эссе по Чарам. Потом запихнул в карман мантию, карту и пошёл на отработку.

Рон сочувственно хлопнул меня по плечу и со скорбью во взгляде раскрыл учебник.

Я шёл по гулким пустеющим коридорам, совершенно автоматически, погружённый в свои мысли и неудачно наткнулся на Малфоя и его приспешников. В буквальном смысле. Я так глубоко задумался, что случайно споткнулся о Крэбба и тот взвизгнул как девица. Видимо, он не ожидал, что ему наступят на ногу сзади в темноте.

Вся троица воинственно развернулась, пока я хлопал глазами и фокусировал взгляд. Малфой, который вышел вперёд, улыбался так, будто перед ним рождественская индейка, нарезанная тонкими ломтиками и залитая клюквенным соусом, а не я.

Я поднял бровь, не вполне понимая его радость,  и сложил руки на груди. Палочка у меня была в кобуре на поясе, а не на предплечье, как носили многие. Я подсмотрел это в магловском фильме про детектива. Так как я был одет не в мантию, а в свитер, мне удалось незаметно его приподнять и палочка оказалась у меня в руке.

– И не боишься расхаживать по подземельям Слизерина один, Потти?
– Нет. – Мой немногословный ответ явно расстроил Драко. Я смотрел на него. Очень белая кожа, гладкая, как у девушки, платиновые волосы, к концу дня слегка растрепавшиеся. Тонкие розовые губы, сейчас кривящиеся в ухмылке и совершенно чёрные, не улыбающиеся глаза. Я даже немного залип на этот контраст между глазами и остальным лицом.

Я попытался его обойти, но он снова стал передо мной.

– Скажи Потти, ты от природы тупой или тебя таким Лорд сделал? – его взгляд мазнул меня по шраму. Как же меня достал этот придурок! Иногда в Малфоя будто бес вселялся. Он доставал меня так, что я срывался и мы дрались. Однажды я поймал такое откровенное выражение счастья на окровавленном лице Драко, что подумал, что он мазохист.

Я расслабил руки, сделал резкий шаг и оказался нос к носу с этим придурком. Моя рука держала его за узел галстука, вторая глубоко вжимала палочку в горло под нижней челюстью. От Малфоя пахло талой водой.

– Лорд. Он мне много чего сделал, Малфой. Хочешь это обсудить?

Чёрные глаза Драко были широко распахнуты. И чёрными они были от расширенного зрачка, что сдвинул его странную, серебристую радужку к краям. Он учащённо дышал, как после тренировки и над верхней губой  у него выступил пот. Вдруг я понял, что он прижат ко мне достаточно откровенно.

Я сделал шаг назад, выпустив его галстук, но не отпуская палочку. И улыбнулся Малфою искренне прямо в лицо.

– А тебя что делает тупым, Драко? – он крупно дрогнул, когда я произнёс его имя интимным шёпотом, – Неужто ты так хочешь близости … – он слизнул пот с верхней губы – … с моим кулаком?

Это прозвучало настолько  двусмысленно, что белое лицо Малфоя вдруг залило краской. От линии роста волос до воротничка рубашки. Я усмехнулся, убрал палочку, отступил ещё на шаг и выразительно посмотрел на его пах. Ширинка бугрилась отменным стояком. Понятно.

Драко заметив мой понимающий взгляд уже не покраснел, а побагровел, запахнул мантию, резко развернулся и кинулся по коридору. Крэбб с тупым лицом и Гойл с нейтральным, чуть потоптавшись, потопали за ним следом.

Я кинул Темпус и понял, что опаздываю на отработку. Вот блядь! Снейп теперь с меня с живого не слезет!

Немного помедлив перед кабинетом, я постучал.

– Входите.

Снейп сидел за столом и читал какой-то жуткого вида фолиант.

– Вы опоздали, мистер Поттер. Не только отработка, но и наказание.

Я закрыл дверь, подошёл к его столу и встал на колени.

Снейп слегка отодвинул и развернул кресло, смотря на меня сверху вниз внимательно, чуть наклонив голову. А потом кивнул.

Я потянулся к его брюкам. Он был без своей привычной мантии, лишь в чёрных штанах и чёрной же рубашке, расстёгнутой у горла. Расстегнув все пуговки, я скользнул в ширинку, отодвинул бельё и вытащил его эрегированный член. И мысленно застонал. Он был прекрасен! Длинный, ровный, с розовой круглой головкой, на котором блестела капелька смазки.

Коснувшись кончиком языка этой капельки, я чуть не кончил в штаны. Терпкая, чуть горькая, с тем непередаваемым вкусом, что был свойственен Северусу. Я слегка покружил языком вокруг головки, размазывая свою слюну и его смазку, потом почувствовал его руки в своих волосах и давление и взял член на всю глубину.  Член упёрся мне в горло, Северус нетерпеливо дёрнул бёдрами, и, сминая ткани гортани проник мне в горло. Я застонал и вцепился в его разведённые колени. Из глаз брызнули слёзы.

– Если ты кончишь, я тебя выпорю, – услышал я его глубокий бархатный голос с лёгкой хрипотцой, что сводил меня с ума.

Северус слегка отстранился, давая мне вдохнуть. Его руки полностью управляли процессом. Он снова дёрнул бедрами, насаживая мой рот на свой член. А потом резко и жёстко начал меня трахать. Я стонал, сглатывал, умывался слезами и страшно хотел прикоснуться  к себе. Мой член разрывал ширинку джинсов.

– Посмотри на меня, – услышал я сдавленный голос над собой и поднял глаза. На меня смотрели чёрные туннели. Судорога прошла по лицу Северуса, сейчас залитому лихорадочным румянцем и он, запрокинув голову, глубоко толкнулся, лишая меня доступа кислорода, практически удушив своим членом и кончил. Я забился в ответном оргазме, не выдержав ни столь прекрасного зрелища, ни пульсирующего члена в горле, ни асфиксии.

Его руки дёрнули меня за волосы от себя и я, с жадностью вдыхал воздух, давясь и кашляя.

– Встань.

Я с трудом встал на подрагивающие ноги. Северус сунул мне руку в штаны, вживкнув молнией, понял что они мокрые и дёрнул меня на себя.

Я оказался на его коленях. Он держал меня за горло, положив пальцы на нижнюю челюсть. Приблизил к своим губам.

– Я запретил тебе кончать, – его губы были так близко, что я почувствовал тепло его дыхания, запах полыни, тимьяна и миндаля.
– Ты так прекрасен, когда кончаешь, Сев.
– Сэр.
– Сэр. Простите, сэр.
– Ты лишил меня зрелища, как кончаешь ты! Ты это понимаешь?

Я ничего не понимал. Я хотел поцеловать его, а он дразнил меня своими губами, что были так близко. Но его жёсткая рука на моём горле не давала мне ни приблизиться, ни отстраниться.

– Пожалуйста, – прохныкал я.
– Проси чётче. Пожалуйста что и кто?
– Пожалуйста, поцелуйте меня, сэр.

И он накрыл мои губы своими. Мягкие, горячие, даже обжигающие губы взяли меня в плен. Он сразу напористо, даже агрессивно, скользнул мне в рот языком, и я снова застонал в поцелуй. Оргазм был слишком быстрым. Я хотел ещё. Я хотел больше.
Северус толкался в меня языком, прикусывал нижнюю губу, потом зализывал укус, проводя кончиком по чувствительной внутренней части. Я начал задыхаться. Он оторвался от меня, внимательно рассматривая.

– Сев, пожалуйста. Я хочу ещё. Я хочу тебя внутри. – Потом немного подумал и добавил, – сэр.

Он хмыкнул, ссадил меня с колен, поправил свою одежду, и пошёл вглубь кабинета. Я пошёл за ним, как привязанный. Пройдя сквозь неприметную дверку, что он открыл паролем, мы оказались в его гостиной. Он открыл дверь спальни, я зашёл внутрь.

– Раздевайся.

Я начал стягивать с себя свитер, джинсы, кроссовки, аккуратно всё укладывая на стул. Сев не любил, если я разбрасывал вещи. Он наблюдал за мной, стоя в дверном проёме, прислонившись к косяку.

Раздевшись, я замер перед ним, опустив глаза. Мой член покачивался, я снова был так возбуждён, что он почти прижимался к животу.
Я почувствовал прикосновение к скуле, потом пальцы легли на мой подбородок и он поднял мою голову.

– Что ты хочешь?
– Наказания, сэр.
– Ты уверен?

Я кивнул, так и не посмотрев ему в глаза. Если я посмотрю, я снова кончу. Или он откажется меня наказывать.

Северус велел мне развернуться лицом к кровати, сам сел на кровать, не раздеваясь. Я лёг на его колени животом.

– Какое стоп-слово?
– Красный.
– Ты ведь его не скажешь.
– Скажу. Сэр.

И тут на мою ягодицу обрушился хлёсткий звонкий удар. Я застонал и прижался эрекцией к ткани брюк, ощущая её текстуру чувствительной головкой.

Удар по второй ягодице заставил меня заскулить. Северус погладил горящее место прохладной рукой и я заёрзал.

– Гарри, если ты кончишь сейчас, ничего не будет. Я выставлю тебя за дверь.

Я вцепился в его голень и замотал головой. Я не хотел за дверь.

Третий удар. Поглаживание. Моя задница горела огнём, в голове мутилось, член разрывало от возбуждения. Северус слегка переставил ноги и я затрясся.

– Сев, я сейчас …

Жёсткие пальцы обхватили основание моего члена, пережали и оргазм отступил. Сев погладил мошонку, легко провёл пальцем по промежности, между половинками, по позвоночнику. Его прикосновение было нежным, лёгким, бережным. Я судорожно вздохнул. Почувствовал холодок Очищающего и мой анус наполнился смазкой.
Северус ссадил меня с коленей, перекладывая на кровать и начал раздеваться. Я лежал на спине и смотрел на него во все глаза.

Его тело было потрясающим. Высокий, гибкий, стройный. С широкими развёрнутыми плечами, узкими бёдрами, длинными ногами и изящными руками и ступнями. Очень белой кожей. Он напоминал мне цветок каллы, обёрнутый чёрной бумагой. Утончённый и возвышенный. Я рядом с ним чувствовал себя дворняжкой. Со своей смуглой кожей, широкими ладонями и шрамами по всему телу.

Сев подошёл ко мне, склонился, нависая, упираясь одной рукой в кровать, около моего плеча. Второй рукой он провел по лицу, обрисовывая его овал, шее, ключицам, коснулся живота. Его рука обвила стоящий член, лаская.

– Ты потрясающий.

Я закрыл глаза и сглотнул. Мне всё время казалось, что он обманывает меня. Это он потрясающий. Когда я видел его на уроке, то меня вело. Я ничего не соображал кроме того, что хочу поцеловать его, ощутить его вкус, тяжесть тела, горячее дыхание на своей шее.

Сев накрыл меня своим телом, согнул ноги в коленях. Он всё так же придерживал свой вес опираясь на локоть, второй же рукой коснулся звёздочки ануса. Я вздрогнул и подался ему на встречу, когда он проник в меня.

– Я хочу, чтобы ты вошёл. Не готовь меня.
– Нет. Я буду делать так, как хочу, чёртов ты мазохист, – его голос повелительной ноткой хлестнул меня, и я выгнулся навстречу, зажимая его уже два пальца в себе. – Тебе ведь всегда будет мало? – спросил он, лаская меня внутри, касаясь простаты, так правильно надавливая на неё, что я уже плохо соображал.
– Д.да, да, ещё. – Я не понимал, как он может контролировать себя в этот момент.
– Что да? – во мне двигалось уже три пальца, но я хотел не этого!
– Ещё, тебя, больше!
– Говори конкретнее, – этот мучитель сведёт меня с ума.
– Я хочу твой член в себе, что непонятного! – взорвался я. А потом добавил , – Сэр!
– Ты дерзкий и похотливый, – сказал Северус, раздвигая мои согнутые ноги коленом ещё шире и убирая из меня руку. Я захныкал от тянущей пустоты, что образовалась, когда он вышел из моего тела. Но почувствовал у входа его головку и замер.
– Открой глаза.

Сев нависал надо мной, на лице его было нечитаемое выражение. Он толкнулся в меня единым слитным движением, входя до конца, глаза мои распахнулись шире, и я услышал стон-выдох «Люблю».  И дёрнулся навстречу, оплетая его руками и ногами, желая соединиться ещё сильнее, ещё ближе. Потому что я тоже люблю.

Северус чуть помедлил, давая мне привыкнуть и не идя у меня на поводу. Он не раз лечил меня после из-за моей несдержанности. А потом начал двигаться. Жёстко, резко, властно. Так, как нравится мне. Заставляя меня стонать, подмахивать, закатывать глаза, выгибаться под ним. Я ощущал внутри себя яростные толчки и видел звёзды перед глазами. Или это были глаза Северуса? Я сдался первым. Я всегда сдавался первым. Сев считал, что я очень отзывчивый. А я не знал какой я, мне не с чем было сравнивать. Я ощущал как кровать движется под напором его толчков, спинка равномерно и сильно билась о стену, я представил картинку со стороны и меня вывернуло в сокрушительном оргазме. Сев догнал меня несколькими хаотичными толчками и с рыком излился глубоко внутри. Я ощутил тёплый всплеск семени и меня вновь скрутило судорогой удовольствия.

– Тебе не тяжело?
– Тяжело, но останься, – я вялой рукой придержал его за поясницу. Я хотел ощущать его вес, его член, его всего на мне и во мне. Мы были абсолютно мокрыми, как будто только что вылезли из моря. И тяжело дышали.
– Мы как жертвы кораблекрушения, Сев.
– Я уже не сэр? Ты всё от меня получил?
– Это ненадолго.
– Я знаю, мой демон.
– Какой демон?
– Инкуб. Ты пьёшь меня через соломинку.
– Не такая уж там у тебя соломинка.

Северус хмыкнул. Да, не только он умеет быть саркастичным.

– Мы склеимся, ты знаешь об этом?
– Да и мне жаль, что не навсегда.

Северус вышел из меня, откатившись в сторону, и я почувствовал себя брошенным. Но притянул меня к себе, разворачивая на бок, прижимая к груди, укладывая мою голову на плечо.

– Я не хочу идти в общежитие, я хочу остаться у тебя.

Прямо передо моими глазами было его предплечье, которое пятнала чёрная метка. Я вспомнил кто мы, где мы, зачем мы и поёжился.

Всё началось тогда, когда Дамблдор заставил Северуса обучать меня окклюменции. У меня ничего не выходило, я психовал и доводил Снейпа. Однажды довел до того, что он вышел из себя и, толкнув меня к стене, схватил рукой за горло. А у меня случилась эрекция и помутнение в голове. Я вырвался и набросился на него с поцелуями. А он … ответил.

Мы стали любовниками, но чего же это стоило мне. Я получал от него всё. Ласки, поцелуи, наказания, опору и поддержку. Он брал на себя контроль.  Но он не брал ничего в ответ. Не позволял прикоснуться к себе, не позволял себе взять меня. Я извёлся, закатывал ему истерики, провоцировал. Северус отпаивал меня Умиротворяющим бальзамом, но не поддавался. А однажды я признался ему, что боюсь так и умереть девственником. Не узнав его до конца. И что-то сломалось в Северусе в тот момент. Мы стали близки настолько, насколько я хотел. И даже больше. Я понял что люблю. И это стало нашим проклятием и счастьем одновременно. Потому что и он любил тоже.

Наши отношения были запретными по всем статьям. Я знал, что он шпион у Волдеморта. Я был его учеником. Нам предстояла война и смерть стояла за каждым углом. Но мне было наплевать на всё. Это единственное, что не гасило во мне свет и разгоняло в нём тьму.

– Ты же знаешь, что  тебе нельзя остаться.
– Я скажу, что ночевал в Выручай комнате, Сев.
– Гарри … – он прижал меня крепче. Я услышал, как колотится его сердце. А раньше я сомневался, что оно у него есть.
– Сев, каждая наша встреча может быть последней.

Он дрогнул. И я остался.

<center>*****</center>

Когда я корчился на песке из стеклянной пыли в холле министерства, одержимый Волдемортом, прокручивающим передо мной весь тот ужас, что он со мной сотворил, передо мной всплыл запах. Полынь, тимьян, горький миндаль. Глубокий бархатистый смех, что я так редко слышал. Тёплая узкая ладонь на моей шее. Прикосновение мягких губ. Сдержанное, сдавленное, процеженное сквозь зубы «люблю», надрыв и страсть последней встречи и во мне вспыхнул яркий светоч моей любви, что освещало мою жизнь сейчас. Я держал его, как солнце в ладонях. И тёмная тварь внутри меня корчилась, съёживалась, растворялась от этого невыносимо ослепительного света. Мне даже стало жаль её, потому что она никогда этого не знала.

Я был в тени, но смотрел на свет. Северус был светом, но смотрел на тень. И оба мы были отражением друг друга. Навсегда.