Предупреждения:
ООС
Преканон
Вымышленные существа
Мэри Сью (Марти Стью)
Реинкарнация
Родомагия
Описание:
– Миссис Снейп, девочка жива. Смотрите, красавица!
– Девочка? – голос был слишком глухим и усталым.
– Конечно, мальчик и девочка, двойняшки! Смит, нашатырь, быстро!
Итак, Светлана оказалась сестрой незабвенного Северуса, у четы Снейп на свет появилась двойня. Северус и Марсия-Эстелла. Учись врать и изворачиваться, чтобы выжить. Манипулируй взрослыми, чтобы они поступали как нужно тебе. Она не задумываясь поступает так, чтобы улучшить жизнь, но начатая дорога приводит к неожиданным открытиям.

Примечания:
Дуплет, одно из значений: охотн. залп из двух стволов охотничьего ружья.
Пишется очень редко, по настроению.

Автор учится, учится, чтобы заработать денежку потом, начинается преддипломная практика и сам диплом, поэтому писательство пока в стороне. Эта вещь уже вылежалась, выкладываю для затравочки.
Продолжение ждите в сентябре.

У автора финансовая тяжелая ситуация, поэтому прошу помочь. С миру по нитке, голому рубашка...
Буду очень благоДарна за помощь:
Сбер: 5469 3800 6903 8296
Альфа: 5559 4941 8206 4682
ЮM: 4100 1191 3030 161


 Она никогда не верила в загробную жизнь, а в перерождение — тем более. И потому, читая фанфики с попаданцами, фыркала и язвила. Любила она Поттериану и Звездные войны, все то, что успело выйти на экраны и в печать до ее пенсии. Шерлока она слишком уважала, а потому даже не дотрагивалась до фанфиков по нему. Благо все кому не лень писали про Гарри Поттера и Северуса. Вот уж кого иногда хотелось пожалеть, а временами и отшлепать. Как и его недоделанную мамашку, Эйлин. Её бы в девяностые, живо освоила бы все. Светлана Сергеевна в те годы научилась прилично шить, благо курсы кройки и шитья были на каждом шагу, в школьные годы ей покорилось вязание спицами под строгим контролем бабушки. В студенческие годы она изучала готовку, мать взялась за нее, ведь Светлана уже хороводилась с парнем. И еще дача — почти обязательное приложение советской и постсоветской эпохи. А так как Сергеевна всегда была любопытной, то попробовала еще много чего. Так что умирая, она с удовлетворением думала, что жизнь прожила не зря. Грипп дал осложнение, но скорая, как всегда запаздывала, а сердце танцевало таранталлегру, одышка, скаканувшее вверх давление и начавшие холодеть кончики пальцев определенно говорили не о выздоровлении. Светлана успела позвонить старшему сыну, рассказала ему все, попрощалась, и несмотря на горячие возражения, положила трубку. Пятьдесят девять не так уж и мало для смерти. Муж развелся с ней, едва младшему исполнилось пятнадцать, сказал, что долго ждал, встретил свою любовь. Светлана тогда почувствовала себя оплеванной. Мало того, что бросает, что якобы она плохая жена, так еще и признался, что много лет изменял ей. Помогать он не перестал, но требовал отчета, чтобы не дай Бог, Светлана на себя не потратила вместо сыновей. Теперь-то что, она простила Славку уже давно, внуки сейчас старшеклассники… А умирать не беспомощной и в своем уме тоже неплохо! Сердце снова зашлось в частом ритме, и Светлана синеющими губами успела еще прошептать:
— Финита…

     Светлана прошла путь от эмбриона до рождения. Никогда не думала, что это так тяжко. Светлана долго не понимала, куда попала. Столько времени в непонятном месте и в неизвестной ипостаси, что она начала подозревать Геенну Огненную. Вообще-то Света поначалу считала, что попала в ад, зря что ли была атеисткой? Но со временам она стала различать глухие непонятные звуки, голоса, густой, низкий и повыше. Значительно позже она смогла понять, что находится в утробе. Теснота, жарко, ску-у-учно и еще кто-то пинается. Так что когда Светка родилась, будучи еще в шоке от испытанного, не смогла вовремя отреагировать на следующее восклицание:
— Миссис Снейп, девочка жива. Смотрите, какая красавица!
— Девочка? — голос был слишком глухим и усталым.
— Конечно, мальчик и девочка, двойняшки! Смит, нашатырь, быстро!
     Итак, Светлана оказалась сестрой незабвенного Северуса. Но в каноне ее не было от слова совсем. Или она погибла в утробе, и родился один Северус? И это сломало Эйлин и разрушило брак Снейпов? Как бы то ни было, у молодой четы Снейп на свет появилась двойня. Северус и Марсия-Эстелла. Новорожденная Марсия успела услышать ссору родителей из-за ее имени, отец как раз и настаивал на Эстелле. Ему казалось красивым звучание: Эстелла Снейп. Но победила волшебница, потому что использовала палочку. Марсия так подумала, так как Тобиас очень быстро перестал спорить. Мама никак не могла смириться с предложением мужа, по ее мнению Марсия Снейп или Марсия Принц, видимо, звучали куда как элегантнее. Мари, так дочь стал называть отец, и бывшей Светлане так больше нравилось, чем претензионное Марсия.
     Что сказать, Эйлин была плохой матерью, по крайней мере, Мари часто подолгу лежала в мокрых пеленках и полуголодная. А что было обиднее всего, Северусу доставалось больше внимания Эйлин. Мари была вынуждена просить помощи. Единственным, кто оказывался рядом кроме Эйлин, это отец, и потому Мари разрывалась от криков только тогда, когда он приходил домой. А едва Тобиас брал ее на руки, начинала гулькать и улыбаться, а однажды ухитрилась схватить его грязный палец и жадно его обсосать. В общем, мало-помалу, отец к ней привязался больше, чем к брату, и теперь прибегал с работы домой с молоком, чтобы покормить обожаемую им Мари.
     Тобиас был мужчиной с руками из правильного места, так как он сам смастерил детям кроватку. Двойную. В ней Мари впервые познакомилась с Северусом. Черноглазый пацан, любитель хныкать, не впечатлил Мари. Эйлин на него не могла надышаться, а он этим и пользовался. Зато только из-за Мари над кроваткой повисла гирлянда с яркими деревянными игрушками и погремушками, сделанная руками отца. Как было не полюбить такого мужчину? Светлана сравнивала его с прошлым и этот казался намного лучше. Тобиас даже сказки им рассказывал в лицах, но только Мари заливалась счастливым смехом. Усатый мужчина с серьезной внешностью пищал и гундосил, озвучивая ежиков, зайчиков и прочую сказочную дребедень.
     Погремушки надолго заняли двойняшек. Во-первых, до них нужно дотянуться, во-вторых, пощупать и распознать, в-третьих, каким-то образом затолкать в рот, нужно же попробовать на зуб эти симпатичные игрушки. Эта гирлянда надолго заняла внимание двойняшек. Мари же еще неустанно трудилась на ниве развития своего потенциала, остаться сквибкой она не собиралась. Шутка ли, магический мир! И она в центре событий. Это Северус станет сильным магом согласно Канону, но не она, неизвестная величина. Ядро Мари у себя обнаружила, оно чувствовалось как теплое солнышко в животе. Частенько она с его помощью согревалась, концентрируя внимание на нем. Но… время бодрствования младенца очень мало, поэтому Мари быстро вырубалась. Английский она и в прошлой жизни знала, с произношением было не очень, но теперь все должно быть хорошо. Мари запоминала как говорит мать, все же та была аристократкой. Но повторить что-то внятное Мари сейчас не могла, язык не слушался, поэтому она про себя много раз повторяла фразы Эйлин, вырабатывая у себя привычку именно так строить предложения.
     А ближе к году Мари услышала, как ворчит Эйлин. Она разговаривала с Севом и словно жаловалась ему, что у его сестры уже давно проявилась магия. Оказывается, Мари так претили мокрые пеленки, что она их высушивала и вычищала с помощью стихийных выбросов. Сев же ничего подобного не делал, мотивации не было, мать ухаживала за ним лучше.
     Мари все же обратила внимание на брата. Двойняшка, старший, да ещё мамин любимчик, такой в хозяйстве пригодится. И потому начала с ним общаться. Взрослые, которым милая возня малышей нравилась, не понимали ее речь, язык Мари не слушался, максимально получалось произнести отдельные слоги. Но Севви ее понимал, что обеспечило активное развитие обоих малышей. Мари первая выползла из кроватки на холодный пол. Сев через пятнадцать минут шлёпнулся рядом и не разревелся.
     Мари и говорить учила его, разрабатывая и собственный речевой аппарат. Мари впервые произнесла «папочка» в одиннадцать месяцев, посчитав это подвигом. Сев — озвучил «мэли» в год и один месяц, а через неделю уже мамкал.
     Когда Эйлин начала выпускать детей на старый потёртый ковер, Мари смогла оценить нищету, в которой они жили, и прохладу дома. Это была рогожка, а малыши сверкали голыми попками. Как бы ни возмущалась Мари, но через две недели она привыкла и перестала мёрзнуть, а может, магия согревала обоих. Хоть мать и запирала дверь, чтобы дети не расползались, но разумный малыш, а Мари к ним себя причисляла, найдет возможность вырваться из темницы. Трудности закаляют! К моменту открытия двери и Сев уже прилично передвигался на своих двоих, не говоря о самой Мари.
Мари опасливо выглянула в коридор, в доме было тихо. Грязноватый обшарпанный коридор заставил ее сморщить носик, который даже по сравнению с братниным был значительно меньше, это Мари выявила, ощупав носы обоих. Она вышла из комнатки и направилась исследовать второй этаж, но возмущенный крик братца, остановил ее.
— Сяв! — позвала она его, протянув руку.
     Так они и пошли, два карапуза. Северус даже сейчас был крупнее и выше Мари. Она думала, что брат пошел в отца, а она в мать, но видимо, гены все же перемешались, так как Эйлин часто спрашивала дочь, в кого она уродилась. Соседняя комната оказалась родительской спальней с неубранной постелью, а за нею обнаружилась кладовка. Сев и Мари обменялись горящими взглядами и заглянули в нее. Темно и ни черта не видно. Сев было недовольно хмыкнул, но Мари быстро распахнула дверь настежь и начала рассматривать спрятанные сокровища. А они там имелись. Швейная машинка покрылась пылью и паутиной на полке, рядом лежала стопка тканей в бумажных обертках, самые простых, ситец, фланель и пара костюмных отрезов. Неужели мать Тобиаса шила? Почему она все это оставила здесь? Даже фотоаппарат здесь имелся, и довольно большой угол занимали инструменты в деревянном ящике. Хлама тут тоже нашлось достаточно, такого как старые коньки, галоши, швабры, метла, лопата, грабли и тяпка… Выходит, во дворе раньше сажали цветы? Но по Канону окна и дверь дома выходили на мощенную улицу. Мари облизнулась, становилось все интереснее. Кстати, отец возвращался ночью полумертвый от усталости, потому что брал подработку по половине следующей смены и ни разу не появился пьяным. Даже в субботу он уходил куда-то, возвращаясь усталым как собака, потным, вонючим, но с парой-тройкой-пятеркой заработанных фунтов. Мари предполагала, что он чинил мебель или еще что-то в домах работников фабрики. Как можно было ненавидеть такого человека? Тобиас всегда перед сном заглядывал к детям, а если они не спали, брал их на руки, говорил с ними. Сев не любил его, боялся и всегда поднимал крик, тянул руки к маме. Мари же ластилась к отцу, который даже после умывания пах машинным маслом. Чаще всего Тобиас начинал щекотать дочку, а потом подбрасывал вверх, вызывая ее восторженные крики.
     Когда двойняшкам было около полутора лет, у Сева случился первый стихийный выброс. Отец как раз подбрасывал к потолку дочь, когда сзади громыхнуло, и Мари оказалась висящей в воздухе. Она испугалась и начала визжать, мать начала метаться, то к Севу, то к дочке, орущей от ужаса, но у Эйлин руки не доставали до нее. А Тобиас, с травянисто-зелеными волосами стоял ошарашенный и бледный как смерть. Наконец, отец пришел в себя, снял с потолка Мари, прижал к себе и почти бегом вышел. Эйлин, пытавшаяся что-то сказать, не успела произнести и звука. Уже в старенькой гостиной Тобиас начал неловко утешать дочь, а ее начало трясти. Она быстро прижалась к отцу и захотела вернуть своего папку, с такими же волнистыми кудрями, непослушной шапкой на голове, с чуть отросшей щетиной и усталым, но молодым лицом. И все получилось. Слава Мерлину, отец не понял, что и дочка волшебница. Он ещё отнес ее на кухню, подогрел на плите молоко, насыпал сахар, размешал и напоил Мари. Золото, а не мужчина, хотелось сказать Мари. Но она посильнее прижалась к отцу и решила, что не позволит ему стать тем опустившимся чудовищем, как описывали его многие авторы фанфиков.
     Тобиас ещё раздумывал, где уложить спать Мари подальше от Северуса, но тут уж дочь стала тереть кулачками глаза, сладко зевать, а пришедшая на кухню Эйлин забрала Мари и устроила с Северусом в кроватке. Брат вцепился в сестру и быстро уснул, но и малышка долго не выдержала. Зевнув пару раз, она только закрыла глаза, как была разбужена колючей щекой отца. Он пришел поцеловать ее перед уходом на работу.
     Когда Тобиас ушел, Эйлин покормила детей, посадила на ковер и через пару минут колебаний достала волшебную палочку, чтобы создать целое облако разноцветных бабочек. Под внимательным взглядом матери Сев и Мари устроили охоту за ними, заливаясь счастливым смехом. На этой эйфории веселья Мари удалось перекрасить всех бабочек в сиреневый цвет. Вообще-то она хотела в стильный синий, но получилось только это. Эйлин взяла дочь на руки и прижала к себе.
— Волшебница. На самом деле волшебница. И сильная! — поцелуй в макушку закончил ее эмоциональный порыв.
     Но Мари решила закончить по-своему, она подошла к матери, прижалась к ногам и стала тянуть ручки к палочке, вопя «дай!». Сев с радостью поддержал сестру, то ли решив что это игра, или его тоже интересовал волшебный инструмент. Так что Эйлин пришлось опуститься на ковер, обнять детей и объяснить, что у нее в руках, и что детям такое нельзя, как и кому-нибудь говорить об этом. Это секрет! Мари покивала, а Сев попытался даже пососать палочку, тонкую, чёрную, испещренную вырезанными рунами на ней.
     Вечером пришедший отец демонстративно не обратил внимания на сына, зато Мари получила его в двойном размере. В семье установилось шаткое равновесие. Тобиас продолжал гробиться на работе, а Эйлин все чаще начала использовать волшебную палочку, и кажется, приняла правила игры, что вела Мари, отвлекая отца от брата и матери.
     В три года Сев и Эйлин впервые оказались в зельеварне, что тайно устроила мать в подвале. Вентиляции там не было, ее роль выполняло окошко под потолком. А началось все прозаично. Тобиас заболел и загремел в больницу с воспалением лёгких, лазая по чьей-то крыше, требующей срочного ремонта. Он принципиально отказался пить зелья. До зарплаты было ещё три дня, но Эйлин уже потратила значительную часть, купила одежду детям. А тут ещё и Мари начала кашлять и у нее поднялся жар. Эйлин испугалась. Она притащила корзину с флакончиками и начала лечить Мари. Действие Бодроперцового восхитило Сева, он скакал от восторга и просил маму ему дать тоже. В общем, брату тоже дали зелье, и только после этого Эйлин начала рыться в корзине. Мари залезла на стул и заглянула туда же. Мама тяжело вздохнула, а Мари изобразила детскую непосредственность. Она почти зарылась в корзину, перебирая небольшие флакончики, а когда вынырнула оттуда с восторженным видом, спросила:
— Продавать? — ошарашив мать.
     Момент был упущен, но Мари надеялась, что небольшую зацепку у матери в сознании она сделала. Семья смогла продержаться без отца, впроголодь, конечно. А когда он вернулся, увидев их похудевшие лица, то завел разговор о том, что Эйлин могла бы подрабатывать по вечерам, брать в стирку белье из больницы. Там как раз наплыв больных, а дети подрастают, скоро в школу, а их даже в парк не вывести, выглядят как голодранцы. Эйлин кивнула, а потом добавила.
— Я поищу что-нибудь другое. Хотя бы полы мыть.
— Можно и так. Я спрошу на работе, может, кто подскажет, где есть заработок.
     Тобиас вышел на работу, а Эйлин в один из дней попросила соседку присмотреть за детьми и уехала. Мари надеялась, что она направилась в Лондон. И не ошиблась. На следующий день Сев и Мари были торжественно допущены до подобия зельеварни и до помощи матери: они отщипывали листики мяты и смотрели за мамой. Она резала, разделывала ингредиенты и рассказывала. И как! Ее глаза горели, лицо разрумянилось, и весь вид был полон надежды. Так начался обман отца. Эйлин вечером сообщила мужу, что устроилась работать прислугой к одной старой леди. У нее нужно убираться трижды в неделю по утрам. Мари не смогла сдержать смеха, но родители не обратили на это внимание.
     Эйлин на самом деле стала уходить утром трижды в неделю. Она выпускала детей в маленький дворик позади дома, просила соседку присмотреть за ними и уходила. Мари злилась от этого, и каждый раз у нее случался стихийный выброс, стоивший изменения флоры их дворика. Сев же спокойно принимался палочкой ковырять червей, погружаясь в нирвану. А Мари… она просто металась туда-сюда по клочку земли, пока однажды не наступила на маленькую змейку.
— Эй, поосторожнее, нахалка! — выругалась на нее змея, а Мари, отскочив, пробормотала:
— Простите…
— О, Говорящая! Детёныш, будь осторожнее… — и змея, посмеиваясь, уползла.
     Мари же просто опустилась на землю без сил. Что это было? Она неродная в семье Снейпов? Откуда у нее Парселтанг? И в довершение шока Сев схватил ее за руку и спросил:
— Ты чего?
     Мари уже довольно внятно говорила, и словарный запас был приличный, который ей приходилось скрывать, поэтому она махнула рукой и сказала:
— Змяя. Шипит! — и хихикнула.
     Сев сразу же включился в шипение. Мари сказала пару фраз на Парселтанге, но брат не понял, а только передразнивал. Мари же теперь мучилась, откуда в ней взялось Салазарово наследство и почему Севу оно не досталось. Мама была урождённой Принц, с ее стороны сюрпризов не ожидалось. Оставался отец в качестве темной лошадки, явный сквиб, но связь с Гонтами и Певереллами ещё нужно было найти. Так что Мэри пришлось умерить свое любопытство до лучших времён, а со змеями общаться исключительно в одиночестве.
     Вернувшаяся Эйлин сначала покормила детей комковатой манной кашей на воде и только потом начала заниматься добытыми ингредиентами. Сев и Мари с горящими глазами смотрели на странные растения, червяков, непонятные комки слизи, а Эйлин объясняла что это и для чего.
     Уже через месяц Сев и Мари обзавелись сандалиями, шортами с рубашкой, и платьишком. Отец подарил и матери платье, и однажды в воскресенье они пошли гулять по Коукворту. Мари мама заплела две косички, так как в одну ее буйные волнистые волосы, один в один как у отца, не поместились. Северуса по требованию Тобиаса подстригли в короткое каре, напоминающее прическу Драко Малфоя в фильме, без зализанного назад чуба.
     Снейпы шли, ели мороженое, взрослые здоровались и старались поговорить с родителями. Мари улыбалась всем, и ее улыбка, похоже, всем нравилась. Так что в понедельник Тобиас огорошил семью сообщением, что его вызвало руководство и велело учиться. Отец закончил только школу, отслужил в армии, а после нее устроился учеником наладчика. Теперь же ему велели обновить школьную программу и поступить в технологический колледж на производственного менеджера. Тобиас пришел домой расстроенным и подвыпившим.
— Я же ничего не помню со школы! — то и дело восклицал он. — Представляешь, они велели мне записаться на вечерние занятия в школу! Позориться…
— Ну и что? Ты же не глупый. А учиться нужно, тебя заметили, и потому не оправдать их надежды ещё хуже, — возразила Эйлин.
— Ну да, — кивнул Тобиас. — Выходит, ты считаешь, что нужно учиться?
— Хуже не будет, — заверила его жена.
     Мари же теперь поняла, что Эйлин, поддержав мужа в стремлении учиться, изменила канон и свою жизнь. Сама Марсия постоянно крутилась рядом с отцом, когда он сидел с учебниками, спрашивала какая это буква или та, так что Эйлин начала детей обучать грамоте, чтобы Тобиас не отвлекался на дочь. Миссис Снейп не представляла себе раньше, как тяжело с детьми, а их у нее двое. Не раз и не два она пожалела, что отослала свою домовушку. Мари схватывала грамоту гораздо быстрее сына, зато Сев лучше ориентировался в ингредиентах для зелий. Эйлин с изумлением порой поглядывала на детей. Если Северус обещал стать ее собственной копией с принцевскими дарами, то малышка казалась чужим ребёнком. Но двойняшки связаны, соглашалась она, Северус тянулся за сестрой в азбуке, как и сама Мари за зельеварением. Эйлин устало улыбнулась, у детей будет поддержка друг друга, никто и никогда не сможет разорвать эту кровную связь. Сама мисс Принц до замужества провела ритуал сокрытия, чтобы отец не нашел ее хотя бы первые два-три года. Он договорился о помолвке с Альфардом Блэком, но у жениха были явные признаки начинающегося безумия. Тяжёлая сила Принцев и темная бурлящая — Блэков не могли дать ничего хорошего в детях. Потому Эйлин и ринулась искать отца своему сыну, древний ритуал поиска подходящего партнёра неожиданно привел ее в Коукворт. Эйлин пришлось воспользоваться магией поначалу, иначе как было заставить молодого красивого Тобиаса заключить магический союз? Но теперь Эйлин удостоверилась, что поступила верно. Доказательство в виде двух малышей, щедро одаренных магией, подтверждало правильность ее расчетов. Но отцу она не собиралась ничего дарить, обида все ещё жила в ее сердце. Сторм не пожелал выслушать дочь, отмахнувшись от ее доводов и даже наградив ее пощечиной за «глупые мысли».
     Тобиас с Мари за столом в гостиной стали привычной картиной. И это навело Эйлин на мысль начать пополнять свое образование чтением. Денег она зарабатывала немного, всего шесть-семь галлеонов в неделю. Тридцать пять фунтов, как и зарплата Тобиаса без премии. Эйлин отдавала в семью двенадцать фунтов, обычную, даже хорошую плату за подработку, оставляя в копилку двадцать три фунта или четыре галлеона с мелочью. Пока сумма собиралась, чтобы начать приобретать более дорогие ингредиенты и варить сложные зелья, которые и ценились не в пример больше. Но разок Эйлин могла наведаться в лавку старьевщика и купить пару книжек.

     Эйлин удалась ее задумка. Она смотрела на стопку весьма потрёпанных книг, дышащих на ладан. А ведь хотела приобрести только учебник по рунам, чтобы сделать одежду детей более долговечной. Но сейчас перед ней лежали книжки по бытовой и кухонной магии, и Эйлин не могла понять, как согласилась купить их. В кошельке остался ровно тот остаток, на который она и рассчитывала, а книг — стопка. Странно.
     Теперь вечерами Эйлин проводила время на кухне за изучением этих чар. Тобиас мучился с учебой, которая ему трудно давалась, а Эйлин осваивала бытовые чары. Палочка медленно стала использоваться ею все чаще. А когда Эйлин услышала стук упавшей ручки и шмякнувшиеся вниз бумаги, ругань, Эйлин решилась. Старательный Тобиас ей нравился, а потому стоило его напоить Умострильным зельем, пусть с Империо и Обливиэйтом.
     К четырем годам Северус и Мари научились бегло читать по слогам, писать и считать до двадцати. Теперь львиная доля расходов семьи уходила на чернила, перья и тетрадки, Эйлин заставляла детей упражняться в чистописании. Отец к этому моменту уже заочно учился в колледже, что тоже требовало расходов. Ему пришлось купить хорошую одежду, плюс билеты на автобус, работа в одну смену и ещё кратковременные отпуска для сдачи зачётов и экзаменов сократили и так скудный доход семьи. Семейству Снейп пришлось затянуть ремень на животе. Эйлин на самом деле уже давали варить более дорогие зелья, так как ее продукция пользовалась спросом. Но открыть Тобиасу источник дохода Эйлин не планировала. Она только сообщила, что ей прибавили зарплату до пятнадцати фунтов и кормила детей сытным обедом, закупая продукты для него в Лондоне, около входа в магический мир, где ее никто не знал. Эйлин регулярно приобретала книги для детей из магического мира, устроив детскую комнату на чердаке, отвоевав там половину помещения. Стоило ей договориться со старьёвщиком насчёт зелий для суставов по производственной цене, и он стал присылать сову с запиской, если у него появлялось что-то интересное для миссис Снейп. Теперь в обязанности Северуса или Мари входила обязанность перехватывать сову до дома.
     Эйлин с детьми образовала магическую семью, колдуя во время отсутствия Тобиаса и обучая Северуса с Марсией. Бытовая магия через год все же подчинилась Эйлин. Уборка перестала быть проблемой для нее, как и купание детей по вечерам. Мать купила большое корыто и якобы грела воду, чтобы искупать двойняшек и потом вымыться самой. Так делали простецы этого класса. Она же заклинанием нагревала воду, научившись делать экономные жесты и произносить формулу тихим шепотом, купала Мари, очищала воду, мыла Северуса, повторяла заклинание и сама погружалась в корыто. Тобиас был уверен, что происходит обычная для каждой семьи в Коукворте процедура. Общая тайна сблизила Эйлин с детьми, но Мари все равно осталась самым любимым ребенком Тобиаса.