Средневековье для Семьи стало воистину Темными временами. Едва теплящаяся под оголтелой религиозностью христиан сущность Олимпийцев не утекла в ничто лишь

благодаря тайным алтарям да отголоскам старой веры. Смертные солнечной Эллады даже во времена торжества веры в Распятого нет-нет, да вспоминали громовой раскат

Зевса, лиру Пана, нежный смех нимф или тяжкий гнев Посейдона.

А потом грянуло Возрождение. Время, когда впервые за долгое время они смогли быть. Сначала вселяться во временно обездушенные тела смертных – безумцев,

припадочных, находящихся на грани жизни и смерти. Не все – лишь те, кого смертные все чаще вспоминали, кого чтили и чествовали. Затем самые вспоминаемые смогли

воплотиться, по крохам восстанавливая свою былую силу и возвращая близких. Не всех – тех, кого любили, кого хотели видеть вновь. Кого не желали терять навсегда.

Вернувшиеся не были похожи на упитанных купидонов, нимф и божков. Они не вписывались в тогдашние каноны, были слишком похожи на себя прежних. Они вновь

были.

К эпохе ампира вернувшиеся боги и титаны научились тщательно скрывать свое бессмертие, умело подстраивая собственные «смерти» и «рождения». И научились ценить

друг друга и жить в мире, ибо не все почитались, не все выдержали испытание почти-небытием…

* * *
Утром хорошо выспавшийся, а потому благодушный Арес по памяти набрал номер и спросил, едва только услышал ответный раздраженный рык:

– Михайлов, врачи все еще злобствуют и лишают кофе? – Пропустив едва слышную матерную тираду, вкрадчиво произнес: – У меня новый урожай созрел, могу

поделиться… Новости, кстати, тоже есть.

– У меня тоже, – уже почти спокойно ответил Михайлов. – Вели своим церберам меня пустить.

– Видел бы ты Кербера, – хохотнул Арес, опуская трубку на место, – не обзывал бы моих мальчиков.

Он подозревал, что Кербер вновь сторожит врата Аида, ибо псина была любимцем не только Гадеса, но и Психопомпа.

Михайлов примчался через пару часов, уселся в кресло и молча уставился на Ареса. Тот, загодя предупредив о вкусовых пристрастиях гостя, дождался, пока секретарь

накроет на стол и удалится, широко улыбнулся.

– Ты не скалься, ты про дело говори, – проворчал Михайлов, с удовольствием принюхиваясь к аромату кофе, наполняющему кабинет.

Арес подтолкнул в сторону гостя неприметную тонкую папочку и стал ожидать реакции.

– Твою мать, Сашка! – едва не подавился он, увидев первый портрет. – Где взял? – отложил его в сторону и вполне закономерно спросил: – А второй кто?

– Тот, кого мой брат видел с девушкой. Кстати, имя-то ее узнали?

Беседа оказалась весьма плодотворной. Во многих отношениях. Михайлов увозил художества Аполлона, а Арес обогатился кучей сведений, из которых для него

наибольшее значение имели два. Во-первых, были подняты дела за несколько лет, и среди них нашли одно, до странности похожее на нынешнее.

– Я бы не обратил внимание, но наш эксперт, редкостный умница и с фантастическим чутьем… В общем, он уверял меня, что дела связаны, – задумчивости Михайлова

хватило бы на двоих, а сомнений в его голосе, пожалуй, и на четверых. – Для меня лично связи нет, но…

Имя этого эксперта и было вторым… Нет, скорее, первым значимым фактом. Натан Мортус, патологоанатом. В чутье умницы Арес не сомневался – Танатос действительно

обладал многими достоинствами…

* * *
Танатоса Арес встречал часто, но по-настоящему увидел, когда был послан отцом для выяснения причин творящегося беспорядка. Смертные перестали умирать. Раненые

и больные в муках метались на скорбном ложе, старики ждали избавления от ставшей тяжким бременем жизни. Но смерть не приходила за ними. Аресу понадобилось

несколько лет, чтобы найти и причину беспорядка, и Танатоса. Сорвать цепи, подхватить оседающее тело и заглянуть в черные, словно беззвездная ночь, глаза.

Заглянуть – и пропасть.

Их сумасшедший и быстротечный роман заставил Семью недоумевать, но открыто выражать свои чувства осмеливались немногие.

– Сын мой, – Гера с жалостью смотрела на Ареса и кривила губы в усмешке, – неужели ты не нашел кого-нибудь… более подходящего? Он же… чужой!

Арес в ответ лишь пожимал плечами, а вскоре стал старательно избегать встреч с матерью. Танатосу Арес про шепотки за спиной не говорил. И Танатос тоже молчал о том,

как его увлечение воспринимают у «чужих». Они встречались слишком редко и ненадолго – им едва-едва хватало времени на торопливые объятия, на жадные, на грани

боли поцелуи, на безумную страсть.

Пронырливый братец Гермес при виде Ареса ехидно скалился, но молчал, за что Арес был ему немного благодарен. Впрочем, Гермес однажды не промолчал.

– Успей остыть первым, – серьезно глядя в глаза Аресу, веско уронил он. – Благодарность спасенного – не лучшая основа для любви, поверь мне.

И ушел, пока Арес пытался сообразить, как и что можно ответить на эти внезапные откровения. Зато Арес не смог промолчать, поделился с Танатосом, и тот разом став

холодным, словно камень, произнес сухим безжизненным голосом:

– Он ошибается. Но я тебя не держу, ты волен уйти когда пожелаешь.

И Арес ушел первым – покинул мрачного возлюбленного ради Афродиты, прекрасной и безжалостной.

* * *
– Организуешь встречу с этим умницей? – со вздохом спросил Арес.

Они с Танатосом, конечно же, виделись уже не раз – слишком часто пересекались пути бога войны и бога смерти, всегда были вежливы друг с другом и про былое не

вспоминали. Вслух не вспоминали, но Арес не мог забыть ни того, как хрипло стонал в его объятьях обычно сдержанный и даже холодный Танатос, ни своего

удовольствия от его поцелуев и ласк.

– Постараюсь, – с явным сомнением ответил Михайлов. – Натан у нас известный затворник, из дома без крайней необходимости не выходит, но я постараюсь.

Каким образом Михайлову удалось выманить затворника за пределы его крепости, Арес так и не узнал, но встреча была организована.

– Ресторан «Олимп», – сообщил Михайлов, – завтра в два. Знаешь где это?

– Знаю, – невольно хмыкнул Арес.

Еще бы ему не знать любимое место сборищ Семьи! Верховодил там Дионис, а потому заведение процветало. Но то, что именно там Танатос назначит встречу, стало

неожиданностью.

Предупредительный метрдотель, прекрасно знающий в лицо всех олимпийцев, препроводил Ареса до кабинета и распахнул дверь.

– Ты не изменился, – дождавшись, пока они останутся наедине, произнес Танатос.

– А ты очень.

Арес старался не слишком открыто глазеть на нынешний его облик. Не получалось, и взгляд то и дело возвращался то к ямочке на подбородке, но к губам, то к темным,

почти черным глазам. К тому, что Арес видел уже не раз – но тогда лицо Танатоса было живым. Сейчас же это было воплощение спокойствия. Ледяной невозмутимости.

– Я полагаю, что ты был так настойчив не из-за моей внешности.

Если бы нынешним собеседником Ареса был Гермес, то фраза прозвучала бы с насмешкой. Или с ехидством. Танатос же констатировал факт, а не издевался – спокойно,

уверенно и холодно.

– Екатерина Самойлова, – ответил Арес. – Почему ты уверен, что это не первая жертва?

– Потому что знаю.

Танатос повернул голову в сторону двери, и через мгновение она отворилась, и официанты стали накрывать на стол. Арес с трудом отвел взгляд от собеседника и

уставился на поставленный перед ним бокал.

– Когда была первая, я не знаю, – едва только за последним официантом закрылась дверь, произнес Танатос. – Но уверенно могу назвать трех – кроме недавней.

Приятного аппетита.

Он принялся за обед, а Арес помимо воли воскликнул:

– Ты издеваешься?

– Нет, – спокойно ответил Танатос. – У меня есть полчаса, а затем надо быть на работе. Не поем – до вечера буду голоден. В морге не особо… приветствуется

трапезничанье.

– Мне кусок в горло не полезет – с такой-то темой беседы, – буркнул Арес.

– Твое дело.

– Может, встретимся вечером?

– За ужином? – уточнил Танатос.

– После! – в сердцах воскликнул Арес. – Не за едой!

– Нет.

Арес прокрутил в голове их беседу и в негодовании уставился на Танатоса.

– Если ты не хочешь помогать, зачем согласился встретиться со мной?

– Хочу помочь. Скучал. Игнат просил. Интересна причина твоей просьбы – выбирай любую причину, – не отрываясь от еды, предложил Танатос. – Возможно, ты назовешь

правильно.

– Скучал? – удивился Арес.

Он помотал головой и отпил из бокала, не чувствуя вкуса напитка. Танатос обозначил на губах вежливую полуулыбку.

– Мне продолжать разговор о жертвах?

– Да, – буркнул Арес.

На первую Танатос обратил внимание году эдак в 1770. Придворная красотка скончалась в парке, гуляя ночью в полнейшем одиночестве. Вторая – середина 19 века.

Пропавшая горожанка, исчезновение которой наделало изрядного шума. Три года назад, приехавшая на учебу американка.

– Я, как ты понимаешь, знаю не обо всех жертвах, – переходя к десерту, закончил свой рассказ Танатос.

– Но и этих достаточно, – мрачно произнес Арес, радуясь, что аппетит так и не пришел.

Иначе бы его сейчас тошнило от ощущения грядущих неприятностей. Ну, или от тоски и безысходности. Или еще от какой-нибудь гадости.

– Кто это может быть? И почему ты уверен, что…

– Все – наши потомки. Над всеми проводили обряд. У всех отнят ихор – и именно это стало причиной смерти, – ответил Танатос. – Думаю, этих причин достаточно. На

первый вопрос ответить не смогу – я не был с ними в момент смерти.

– Психопомп может помочь?

– Возможно, – после недолгой паузы произнес Танатос. – Я как-то не думал об этом. – Он взглянул на часы и предупредил: – У меня есть еще минут пять. Работа.

– Вечером увидимся?

– Деловая встреча – да. Иные причины – нет, – отрезал Танатос, вставая.

– Иные? – Арес тоже поднялся. – Почему?

– Потому что когда ты уйдешь к очередной божественной шлюхе, я не сдержусь, – в доселе спокойном голосе Танатоса набатным колоколом прозвучал гнев. – Ты готов

прийти в мой дом и убивать меня по приказу своего отца, сын Зевса?

Аресу показалось, что маска спокойствия на лице Танатоса с тихим звоном осыпалась, и он, задохнувшись, шагнул вперед. Губы Танатоса были все такими же горячими,

живыми. Сладкими. И тело под ладонями было живое – отогревающееся в объятиях, обнимающее в ответ, жадно прижимающееся. Как и прежде, чутко реагирующее на

касания и побуждающее к безумствам…

– Эниалий, мне действительно пора, – хриплый голос Танатоса пробился сквозь поглощающую Ареса страсть. – Вечером… Если не передумаешь.

– Никогда, – прошептал Арес, нехотя разжал объятья и отошел на пару шагов. – Иди, пока… Пока я не оттрахал тебя прямо здесь.

Он жадно смотрел на то, как Танатос приводит себя в порядок: застегивает и заправляет выбившуюся рубашку, одергивает пиджак, поправляет перекосившийся галстук.

– Губы, – Арес против воли улыбнулся. Он всегда помечал принадлежащее ему. Или принадлежащих.

Танатос коснулся языком начавшегося проявляться следа от укуса на нижней губе, укоризненно покачал головой и провел пальцами, стирая метку.

– Не раньше восьми, – уже спокойно предупредил Танатос, кладя визитку на стол. – Если пробок не будет. Нет-нет, – он поспешно отступил на шаг. – Никаких поцелуев

на прощанье! Я и так уже опаздываю. И… я помню про жертвы.

– Ага, – Арес с сожалением поглядел на закрывающуюся дверь, после чего окинул заинтересованным взглядом блюда на столе.

Дим Танатоса не производил особого впечатления, как и район – обычный, с еще прежних времен «частной» застройкой. Зато перед забором была небольшая площадка –

как раз для парковки одной машины.

«Интересно, как он добирается до работы, – разглядывая виднеющуюся из-за забора и густых крон деревьев, еще не тронутых дыханием близящейся осени, крышу

одноэтажного домика. – Я совсем ничего не знаю о его нынешней жизни. Надо будет исправить это упущение! Прямо сейчас и начну».

Однако выполнить это решение не удалось. Едва только Арес увидел Танатоса, как все мысли вымело из головы. Он мог только пытаться держать себя в руках и не

наброситься с объятиями и поцелуями прямо на пороге.

– Только приехал, – произнес Танатос, идя по коридору. – Ты голоден?

– Очень, – сознался Арес, глядя ему в спину. – Безумно.

Пожалуй, Арес заслуженно мог бы гордиться своей выдержкой – тискать Танатоса он стал не на кухне, едва догнав, и не в гостиной, через которую его за руку вел

Танатос, едва заметив шалый взгляд. Но едва они переступили порог спальни, Арес с коротким рыком прижал Танатоса к стене и впился в шею жадным поцелуем. Если бы

тот оттолкнул или замер, то, пожалуй, Арес смог бы взять себя в руки, но он ощутил горячие ладони, оглаживающие его спину и мнущие зад.

– Танат, – прошептал он. – Я…

– Заткнись! – Танатос извернулся из крепкой хватки и сам вжал Ареса в стену. – Просто молчи!

Разделись они до падения на кровать или после, Арес не вспомнил бы даже под пытками. Да и само падение не отложилось в памяти. Был только Танатос, его запах,

губы, руки, поцелуи, больше похожие на укусы. Было то, с какой готовностью Танатос подмахивал Аресу, как гладил и царапал его спину, как вжимался всем телом,

словно желая слиться с ним воедино. Это заводило настолько, что Аресу хватило короткой передышки, прежде чем вновь начать ласкать утомленно раскинувшегося под

ним и поглядывавшего из-под полуприкрытых век любовника.

– Настолько соскучился? – хрипло спросил Танатос. – Или давно никого не было?

– Первое, – пробормотал Арес. – А ты?

Ответил Танатос много позже. А тогда он сверкнул глазами, притянул Ареса и поцеловал его. В голове снова зашумело, по телу вновь разлился огонь желания. Арес

погладил Танатоса по бедру, но тот что-то пробормотал и резко перевернулся, подминая Ареса под себя.

– Как же давно я этого хотел… – расслышал он. – Давно…

Казалось, что у Танатоса не две руки, а намного больше, ибо чувствовал Арес их буквально повсюду и разом – гладящими живот, бедра, ласкающими уже вновь

налившийся кровью член, убирающими влажные волосы от лица. Арес тихо застонал, когда горячие губы накрыли член и дернулся было зарыться пальцами в волосы

Танатоса, но тот прижал руки Ареса к кровати и, глядя в глаза, стал медленно двигать головой, то вбирая, то почти выпуская член изо рта.

– Хочу тебя, – хрипло прошептал Арес. – Внутри…

Он облизал губы и потянул Танатоса на себя. Тот выпустил член изо рта, облизал губы и скользнул вверх, вызвав у Ареса еще один стон. Танатос провел языком по губам

Ареса.

– Ну же! – нетерпеливо прошептал Арес и тихо охнул, ощутив шлепок по бедру.

– По-прежнему любишь командовать?

Танатос изменился. Черты лица вроде бы остались прежними, но темный огонь в глазах и хищная улыбка словно стерли всю кажущуюся мягкость, и теперь Ареса в

объятиях сжимал истинный сын Эреба. Таким он бывал нечасто, и Арес осознал, что сейчас он хочет Танатоса еще больше – хоть еще недавно казалось, что сильнее

желать уже невозможно.

Танатос властно поцеловал Ареса, вновь прижимая его руки к кровати. Арес поерзал под ним, пытаясь высвободиться, и ему это удалось – на пару мгновений, ровно на

то время, которое потребовалось Танатосу на то, чтобы развести ноги Ареса и устроиться между ними.

Дальнейшее слилось для Ареса в сладкую пытку. Танатос умело (и это позже вызвало особую ревность Ареса) доводил любовника почти до оргазма, но когда оставался

какой-то миг до желанного конца, делал паузу, чередуя поцелуи и укусы, и вновь ласкал. И двигался, то медленно, почти замирая, то быстро и жестко. А потом хрипло

вскрикнул, вторя воплю Ареса, и упал на него.

Как обычно бывало после хорошего секса, Ареса неудержимо потянуло отдохнуть. Он сонно заморгал и, не удержавшись, зевнул.

– Ты пришел ко мне спать? – недовольно спросил Танатос.

– Угу, – пробормотал Арес. – После такой встречи сил больше ни на что не остается.

Танатос хмыкнул, прищелкнул пальцами, и по влажной спине Ареса словно ледяной ладонью провели.

– Да не сплю я уже, не сплю!

Пришлось садиться, Танатос же, вальяжно раскинувшийся на кровати, довольно улыбнулся.

– Если я правильно помню, – напомнил он, – мы договаривались о деловой встрече.

– Но что-то пошло не так, – согласно кивнул Арес.

– Предлагаю одеться и перейти в гостиную – все же предстоит серьезный разговор, – Танатос довольно потянулся, потом сел и стал одеваться.

Арес со вздохом последовал его примеру, и вскоре сидел в довольно удобном кресле и ожидал обещанного разговора.

– Что именно тебя интересует? – уточнил Танатос, стоя у окна. – Все материалы по последней жертве у тебя, как я понял, есть.

– Предпоследняя – другие были слишком давно. Все, что ты помнишь.

Предпоследняя жертва была студентка по имени Наиля Ренатова, и ее родители связывались с дочерью каждый вечер. Наиля была в восторге и от учебы, и от новых

знакомых, с удовольствием делилась с родителями всеми новостями, но однажды не вышла на связь. Не отвечал ни телефон, ни один из месседжеров. Утром

встревоженная мать связалась с руководством учебного заведения, и поиском занялись сначала знакомые, а потом и администрация. Потом подключилась полиция. Путь

Наили удалось проследить до отеля – одного из тех, что принадлежал Семье. Записи с камер наблюдения подтвердили, что девушка в отеле была, причем не одна – но с

кем именно, камеры не показали, как и того, на каком этаже она вышла – произошел сбой, и запись была повреждена. Более того, при повторном изучении записей

обратили внимание на некоторую неадекватность поведения, вообще складывалось ощущение, что она находится на легкой стадии опьянения.

Служба безопасности совместно с полицией тщательно прочесала и прилегающую территорию, и сам отель…

– Ее нашли, – Танатос сидел в кресле и глядел в окно. – На крыше стоит большая цистерна… Ну, ты наверняка знаешь – для сбора дождевой воды. Кто-то обратил

внимание то ли на странный звук, то ли еще на что-то – сам не мог сказать потом, что привлекло внимание. Цистерну вскрыли, оттуда хлынула вода. Внутри был труп. Если

хочешь, я покажу.

Арес кивнул, и Танатос, поднявшись, подошел, опустился на колени и, пристально глядя в глаза, положил пальцы на виски Ареса.

…В лице лежащем на металлическом столе теле уже не осталось ни следа от привлекательной девушки, которая смеялась, глядя левее и ниже глазка камеры лифта.

Раздутое, с зеленовато-желтушной, отслаивающейся в местах надрывов кожей тело, со вздутым синюшным животом…

Арес мотнул головой, высвобождаясь из цепких пальцев Танатоса, и прикрыл глаза. Он убивал и не раз, он видел трупы – но все равно, зрелище, переданное ему, было

омерзительным.

– Она была обнажена, – Танатос вернулся на свое место. – Одежда лежала неподалеку, была аккуратно сложена, документы и телефон вполне ожидаемо не нашли. И я

подозреваю, что если бы не переполох, поднятый родителями девушки, ее вряд ли бы нашли так быстро.

– Когда именно это было?

Танатос принес блокнот, пролистал несколько страниц и назвал дату.

– Так… – Арес задумался, водя пальцем по губам. – Я в это время был… Где же я был-то, раз меня не выдернули на это происшествие?

– Осмелюсь повторить свой вопрос – ты есть будешь? – Танатос остановился в дверях, ведущих на кухню. – Я еще не ужинал…